Толпа зашумела, и в давке к стремени гордой красавицы прижали светловолосого голубоглазого юношу, чье нежное лицо не было отмечено традиционными тачакскими шрамами. Херена злобно зашипела и дважды наотмашь ударила его кожаной плетью.
На шее юноши проступила кровь.
– Раб, – презрительно процедила Херена.
Он гневно сверкнул очами:
– Я не раб. Я – тачак.
– Раб, да ещё дрянной, – оскорбительно рассмеялась она, – клянусь, под своими мехами ты носишь кес!
– Я – тачак, – едва сдерживая гнев, повторил юноша и отвернулся.
Камчак рассказывал мне об этом молодом человеке. Среди тачаков он числился кем-то вроде «недочеловека». За посильную помощь в заботах о стаде он получал свой кусок мяса из общего котла. Этим и жил. Звали его Гарольд – о том, что это столь не типичное для тачаков или кассаров имя, хотя чем-то и похожее на звучные имена кочевников, нетрадиционно для Гора и являлось английским, похоже, знал только я. Скорее всего, это передаваемое на протяжении веков из поколения в поколение имя когда-то принадлежало одному из предков юноши, привезенных на Гор Царствующими Жрецами во времена земного средневековья. Я знал, что некоторые приглашения происходили даже в ещё более ранние времена. Признаюсь, услышав здесь впервые земное имя, я искренне разволновался, но все мои сомнения развеял разговор с молодым человеком – да, юноша, несомненно, был горианцем, что подтвердил чуть позже и Камчак, поведав мне о том, что в предках юноши никого, кроме тачаков, не числится. Вся трагедия этого симпатичного молодого человека, как, возможно, и причина того, что он до сих пор не выиграл даже шрама храбрости тачаков, состояла в том, что в детстве, он попал в руки тарианским всадникам и в юном возрасте провел несколько лет в городе; когда он чуть подрос, ему удалось с великим риском бежать из плена. Проделав в одиночку полный опасностей путь через прерии, мальчик наконец достиг лагеря тачаков. К его огромному разочарованию, его соотечественники поначалу открестились от него, Камчак повернул каийлу и присоединился к нам. Он указал на Элизабет Кардуэл.
– Сними меха, – сказал он.
Американка сделала это и встала перед нами, скинув шкуру ларла, рядом с другими девушками.
Хотя солнце стояло уже высоко и было ярким, воздух оставался холодным. Порывы ветра шевелили траву.
Черное копье было воткнуто в землю примерно на расстоянии четырех сотен ярдов от нас. Всадник на каийле, стоящий рядом, копьем обозначал это место. Разумеется, никто не ждал, что какая-либо из девушек добежит до копья. Если добежит, то, разумеется, всадник обеспечит, чтобы она не сбежала. В беге самой важной вещью была скорость и уверенность бегуньи. Тачакские рабыни, Элизабет и Тука, будут бежать для кассаров; кассарские рабыни побегут для Камчака и меня; естественно, каждая рабыня будет стараться сделать все, что может, ради своего господина, пытаясь избежать его противника.
Время состязаний будет учитываться по ударам сердца стоящей каийлы – она была уже приведена. Лежащий рядом с животным на земле длинный бич образовывал круг, имеющий диаметр где-нибудь около десяти футов. Девушки начинали бег из этого круга. Цель всадника – обеспечить её пленение, связать и вернуть в наименьший период времени в круг, образованный бичом.