– Изволите шампанского? – Подошел с правой стороны слуга в жилетке, с целым подносом бокалов.

Я покрутил имеющийся бокал в руках – тот уже изрядно согрелся в ладони, не принося приятной прохлады, и обменял на новый.

Слева от меня жадно потянулся к шампанскому Иван Александрович, залпом влил в себя игристое, потом второе, а третье поставил рядом с собой, жестом отпустив холуя.

– Тут и должен быть такой бардак?

– Разве он мешает кому-то из гостей? – Указал я взглядом на Пашку, приступившему к мясным закускам на шпажках.

– А если кто-нибудь придет? Ты же как-то объявил о торжестве? – Ослабил бывший князь ворот рубашки на одну пуговицу и протер шею.

– Никого не приглашал. Просто дата в реестре, десятое декабря. Должны были быть только ваши люди. Но их нет. – Констатировал я очевидное.

Иван Александрович не удержался и закинул в себя третий бокал.

– Сегодня десятое? – Чуть покрасневший то ли от злости, то ли от выпитого, уточнил старик.

– Десятое.

– И ты знал, что они не придут, – обвел он взглядом ни на секунду не затихающую стройку.

Я промолчал.

– А это ведь тебе надо переживать, – надавил он голосом. – Да, ты никого не пригласил. Но где халявщики? Где эта воронья стая, которая явится даже на похороны, лишь бы выпить и пожрать?

– Декабрь месяц, каждый день торжества. – Нейтральным тоном ответил я.

– Нет-нет. Быть на приеме в честь новой Черниговской – это повод всем об этом рассказать. Такого они не упустят. – Чуть качнулся Иван Александрович, нашел взглядом официанта и призвал его к себе. – Они побоялись прийти.

– Гость больше не хочет, – дождался я, когда старик сменит бокал, ограничивая следующие заходы.

Тот недовольно покосился на меня, но возражать не стал.

– Ты же сам разрушил все вокруг себя. – С укором, будто на мою месть за его слова, указал Иван Александрович. – Кто к тебе придет, когда ты порвал с родней? Где, кстати, твой друг Шуйский?

– Слегка поссорились.

– Даже принцессы нет. Почему? – Ухватился тот за мысль и еще раз обвел творящийся хаос взглядом. – Это тоже твоя с ней договоренность?

– У нее хватает иных дел.

– Во-от. – Пригубил он шампанское. – Кто у тебя остался? Старик без ноги и княжич, которого через пару-тройку дней выведут из рода? Вся Москва знает, что у княгини Борецкой нашлась кровь прямой линии. Ей твой Пашка больше не нужен.

– Ничего не изменилось, вы же знаете.

– Даже если ничего не изменилось внутри, все смотрят на внешнее. А людей нет. – Веско отметил старик. – На торжественном приеме нет людей! Значит, и приема нет. И княгиня твоя еще не ясно, будет ли признана Кремлем. Поэтому они не пришли, – влил Иван Александрович в себя остатки бокала. – Ведь кто придет, тот признает в ней княжну. А ведь все может измениться уже завтра, и за свои решения придется отвечать! Воронье этого не умеет. Поделят мое княжество и раздерут на куски, – пробормотал он себе под нос.

– Иван Александрович, разве я давал повод сомневаться…

– Давал! И сейчас – недовольно ткнул он меня пальцем в мой алый мундир. – Попал на службу к клоуну! Завтра его отправят на южную границу, и тебя вместе с ним. Что ты сможешь сделать за тысячи километров?!