Шесть человек, напряженно оглядываясь, пробирались вдоль стен зданий и заборов. Улицы обезлюдели. То здесь, то там поднимался жирный черный дым – Цхинвал горел.

Неожиданно где-то неподалеку взревел танковый мотор. Ревазов прислушался, потом резко махнул рукой. Ополченцы проскочили строительную площадку, поперек которой лежал рухнувший подъемный кран, и оказались на узкой улочке, застроенной частными домами. Повинуясь команде, залегли за длинной бетонной трубой, лежащей на обочине.

Ревазов приказал что-то по-осетински, покосился на Светлова и перешел на русский.

– Не высовывайтесь. Стрелять только по моей команде.

Рев двигателя нарастал, но танк вывернул из-за угла неожиданно. Дуло его чуть двинулось, точно бронированная махина принюхивалась, потом траки вновь пришли в движение, и танк покатил по улице. Броню его густо облепляли пехотинцы. Они восторженно горланили что-то непонятное Олегу.

Танк все ближе, ближе… Пахнуло резким запахом горелого машинного масла. В этот момент Ревазов приподнялся и швырнул вслед бронированному чудовищу черную бутылку, которую он извлек из заплечной сумки.

Ослепительно-белая волна растеклась по танковой броне. Отчаянно завопили люди, на которых попали раскаленные капли. Катаясь по земле, они пытались сбить охватившее их пламя. Но все крики перекрыл голос Ревазова:

– Огонь!

Пули били захватчиков чуть ли не в упор, отбрасывали прочь, рвали их тела в клочья. Несколько секунд – и все было кончено.

Тут и там валялись трупы грузинских солдат. Танк горел, ветер сносил клубы черного дыма, поднимавшегося от него. Из верхнего люка свисало тело танкиста, видимо он хотел выскочить из обреченной машины, но наткнулся на пулю.

Ревазов жестко осмотрел то, что осталось от недавно еще беспечных и упоенных победой врагов, вытер со лба пот. Потом негромко произнес:

– Ну что ж, лиха беда – начало…

Эту водонапорную башню построили Бог знает когда, да и забросили достаточно давно. Разобрать башню никто не удосужился, и по сей день она, сложенная из красного кирпича, угрюмо возвышалась над домами частного сектора. Внутренности башни давно захламили, но поржавевшая лестница, ведущая вверх, держалась крепко, только некоторые ступеньки просели и издавали под ногой противный визжащий звук.

Эйнар внимательно осмотрел башню неделю назад, во время одной из поездок в Цхинвали. На то, что он зашел тогда в заброшенное строение, местные жители внимания не обратили – может, приспичило человеку, вот и укрылся по нужде от глаз людских.

За прошедшее время никто в башню не заходил: во всяком случае, хитрая ниточка-сторожок, закрепленная снайпером на нижней ступеньке, пребывала в неприкосновенности. Эйнар довольно хмыкнул – тем больше шансов, что и ближайшие сутки любопытные здесь не появятся.

Стараясь ставить ногу поближе к решетке, ограничивающей лестницу (так было меньше риска, что ржавое железо даст знать о его появлении), снайпер поднялся на верхнюю площадку. Пару раз ступени нудно заскрежетали, но ближайшие к башне дома стояли в отдалении, да и вряд ли в эту ночь кого-нибудь из жителей волновали такие мелочи. Небось, после обстрела до сих пор не могут проковырять уши.