Сергей посмотрел на мерно посапывающего Беляша. Не нервы у человека, а канаты! Аж завидно…
Самому Комову не спалось.
Они словно выпали из действительности и все, что происходило за стенами убежища, в темном, странном, непонятном мире, относилось к другой реальности. Что дальше? То ли оборону им здесь придется держать, то ли переждать ненастье, несущее смерть другим людям.
«Будь что будет», – подумал Сергей, доверяя решение своей судьбы неизвестно кому. Ни одной молитвы он не помнил, и вздумай сейчас просить Бога о спасении, все равно бы ничего путного Всевышнему не сказал.
После каждого взрыва с потолка осыпалась пыль. Она витала в воздухе, как надоедливая мошкара в тайге. Не кусала, но страшно досаждала, забивала ноздри. И без нее то дышать было все труднее, а теперь и вовсе становилось невмоготу…
Сергей не заметил, как впал в полубессознательное состояние.
15. Эйнар
Эйнару приснился сон. Нелепый и страшный. Огромный паровоз – таких уж лет сто не выпускают – накатывался на него. Эйнар хотел перепрыгнуть через рельсы, но они стремительно росли ввысь, превращались в отсвечивающие металлом стены. «Ложись же! Ложись!» – набатом прозвучало в голове. Он упал навзничь, уткнулся носом в остро пахнущие мазутом шпалы. Над головой заревело, стук колес отдавался в ушах. Почему-то нужно было поднять голову, посмотреть, что происходит с рельсами. Но Эйнар боялся даже пошевелиться: поезд все ускорял свой бег, перестук колес слышался чаще и чаще, пока не слился в надрывный монотонный гул… И тогда возникла трусливая мысль, что сопротивление бесполезно, спасения нет и быть не может. Грудь все теснее стискивали тиски удушья…
Эйнар отчаянно попытался вдохнуть воздух полной грудью, услышал надрывный хрип и проснулся. Нелепый сон еще какое-то время трепыхался в сознание, пытался вновь завладеть мозгом, но реальность властно отбрасывала нелепые иллюзии.
Он лежал, уткнувшись лицом в мокрую от пота подушку. Приходя в себя, помотал головой, потом повернулся на бок. Грохот не затихал, он вламывался в комнату через окно, стекла то и дело подрагивали. Небо покрывали яркие просверки, они отрывались от земли и стремительно уносились в сторону Цхинвали.
«„Град“ работает, – сообразил Эйнар. – Причем по полной программе: сначала проходит справа налево, потом в обратном направлении. Однако!»
Он встал, не спеша умылся, тщательно вычистил зубы. Тело после сна затекло, и Эйнар выполнил несколько энергичных упражнений. Остатки сна окончательно исчезли.
Грузинская артиллерия продолжала неистовствовать.
«Молодцы, не халтурят, – весело подумал Эйнар. – Сепаратистам мало не покажется! Впрочем, человек живуч, а значит, останется и на мою долю работа».
Он посмотрел на часы – до времени, назначенного шефом, оставалось чуть меньше часа. Оружие давно подготовлено – снайперская винтовка тщательно упакована в специальный чехол. С недавнего времени по совету Полковника Эйнар перешел на американскую полуавтоматическую винтовку «М110 SASS». Новинка пришлась ему по вкусу. Основанная на дизайне от Джина Стоунера, она имела двадцатидюймовый тяжелый плавающий ствол, закрепленный только к основе винтовки – для снижения резонанса, который, как известно, снижает точность. Вполне устраивали Эйнара и оптический прицел «Leupold 3.5-10x», и сошки «Harris». Все было удобно, все эффективно. Весила винтовка чуть больше семнадцати фунтов в боевом исполнении и около семидесяти со всеми причиндалами – немало, но оно того стоило. Патроны «7,62х51 NATO» паковались в магазины на 10 и 20 зарядов (Эйнар предпочитал второй вариант). «М110» имела в длину сорок с половиной дюймов, и допускала присоединение шестидюймового цилиндра, который не только уменьшал шум и гасил пламя выстрела, но и значительно уменьшал подъем пыли в воздух – все это снижало угрозу демаскировки позиции, облюбованной снайпером.