Небо постепенно темнело: скалы окрасились в темно-красные тона. Ронни взглянула вдаль. Казалось, она глубоко задумалась о чем-то. Потом снова заговорила:

– Долго я пыталась найти ответы. Но в конце концов решила, что есть много истин, которые сходятся в одной.

Я вопросительно взглянул на Ронни. Даже задержал дыхание.

– Смысл жизни, Джонатан, в любви. Это очень просто.

– Значит, если тебя никто не любит, все остальное уже неважно?

– Не совсем. Цель жизни в том, чтобы любить, и любовь должна стать центром мира. Она должна управлять всеми вашими делами. Не думаю, что можно чувствовать себя по-настоящему живым, если никого не любишь.

Так Ронни когда-то ответила и Джулиану, а он сказал, что монахи согласились бы с ней:

– Они говорили то же самое, но мне пришлось проехать через Гималаи, чтобы услышать это, хотя я мог бы просто поговорить с вами.

– Тогда вы еще не были готовы это услышать, – сказала Ронни Джулиану. – Я могла бы повторить это тысячу раз, но вы не услышали бы.

Ронни закончила свою историю. Пошарив в карманах, она достала небольшой тряпичный мешочек.

– Это талисман, – сказала она и протянула мешочек мне.

Я развязал плетеный ремешок и высыпал содержимое на ладонь. Талисманом оказалось крошечное серебряное сердечко. Казалось, оно сделано вручную – отполированное, с гладкими закругленными краями. Мешочек я держал вверх ногами, и из него выпал многократно сложенный листок бумаги. Ронни подняла его и протянула мне. Там было написано:

Мы с Ронни неспеша вернулись к машине. Становилось прохладно, из пустыни подул мягкий ароматный ветер. Не говоря ни слова, мы поехали обратно под шуршание колес.

Ронни явно чувствовала, что мне нужно время для осмысления случившегося. Я понял, что больше всего фокусировался на работе. Но Аямэ, Мэри, а теперь и Ронни помогли мне понять, что я предал самого себя в личной жизни. Я не был верен себе и в выборе друзей, и по отношению к своей семье, к любимым. Если бы я был таким другом, которого сам бы мог ценить, я бы не отвернулся от Джуана. Если бы я старался стать таким отцом, каким хотел бы быть, я бы не урезал время, которое провожу с Адамом. Если бы я был верен своему сердцу, я бы ни на секунду не задумывался о Тессе. Ведь я не любил Тессу, но любил Аннишу. Отчаянно любил!

В ту ночь я остался в доме Ронни. Лежа в кровати, я отправил три сообщения: одно – Аннише и Адаму; второе – только Аннише; третье – Тессе. Всего одно слово: «Извини!»

На следующий день я проснулся, когда солнце только начало пробиваться сквозь занавески. В доме было тихо. Я оделся, взял блокнот, на цыпочках прошел по коридору к двери и вышел во двор. Ронни и ее муж высадили зелень по периметру двора. Но в такую жару это не помогало, и сухие широкие листья кололи мне босые ноги. Я сел за стол для пикника и засмотрелся на пустыню, простирающуюся предо мной. Я мог различить полынь и булыжники, темнеющие на сухой твердой почве; виднелись пыльные кусты можжевельника и пучки травы.