— Ничего. — Мак молчал. — Ты определил, кто были эти двое?

— Да, сэр. Что такое Бюро Внутренней Безопасности? Последовала еще одна пауза.

— Боюсь, что это особое полицейское подразделение Герберта Леонарда, Эрик.

— Понимаю, — медленно проговорил я. — У него есть специальная команда ищеек, сующих нос в дела наших ищеек. С высшими патриотическими целями, конечно. Что ж, теперь их стало на трех меньше, если вчерашний стрелок был тем, за кого я его принимаю. — Я подождал, но Мак ничего не ответил, поэтому я продолжил: — Хотя у Леонарда есть личные причины не любить меня, относящиеся ко времени нашей последней встречи, я не могу поверить, что он занялся частной вендеттой, используя государственных служащих. Сэр, что он делает — ведет войну против всего нашего учреждения? Уничтожая нас, где бы ни нашел? Боже правый! Либо, натравливая таким образом одну государственную организацию на другую, он страдает манией величия, либо...

— Либо что, Эрик?

— Либо это не мания. У него есть основания надеяться на поддержку сверху, даже в убийствах. Конечно, он не будет называть это убийством, не так ли? Он придумает какую-нибудь хорошую дисциплинарную причину. Какой, интересно, предлог он использует в своем случае, сэр?

— Я не знаю. — Даже сквозь шорохи и треск на линии в голосе Мака чувствовалась огромная усталость. — Я просто не знаю. Конечно, мы никогда не были очень популярным агентством. Вероятно, после того как мы расстроили его планы пару лет назад, он опасается нас и предпринимает все, чтобы это не повторилось. Мы же потеряли несколько хороших агентов из-за бюрократизма или по соображениям безопасности. Леонард очень тщательно изучил дела и пользуется каждым, даже малейшим нарушением. Я не отдавал себе отчета в том, что происходит. Я обратил внимание, что некоторые из наших людей вовремя не отметились, но такое нередко случается. Я не отдавал себе отчета... — Голос Мака смолк.

— Хорошо бы оповестить всех, чтобы они укрылись, пока гроза не пройдет мимо.

— Хотел бы я думать, что она пройдет. Но политическое положение здесь, в Вашингтоне, очень напряженное. Все советуют применять всевозможные репрессивные меры по отношению к людям и движениям, которые им не нравятся. Леонард просто пользуется общей обстановкой, чтобы заполучить реальную власть. И раз он считает нас препятствием, то боюсь, что он намерен депимировать всех нас до последнего человека под тем или иным предлогом. Я совершенно не представляю, какова была первоначальная причина в твоем случае, но теперь, когда погибли трое государственных служащих... — Он остановился и несколько секунд молчал. Я ждал. Наконец Мак довольно неуверенно добавил: — Думаю, Эрик, тебе лучше прибыть сюда. Мы посмотрим, что можно сделать, чтобы прояснить ситуацию. В общем, это — приказ. У меня еще есть кое-какие возможности...

— К чертовой бабушке, сэр. При всем уважении к вам я сомневаюсь, что проживу хоть десять минут, если эти типы поймают меня в четырех стенах. Но несомненно — Леонард в своих делишках не стремится к гласности. Это дает мне небольшое преимущество. Продолжайте и смотрите, что вы можете сделать со своей стороны, сэр, но я останусь здесь, как было запланировано сначала. — Мак ничего не ответил. Я глубоко вздохнул и заявил с грубой самонадеянностью в голосе: — Да, и попросите этого седого парнишку — пусть посылает людей из основного состава, если они у него имеются. Иметь дело с теми жалкими придурками, что он поставлял мне до сих пор, то же самое, что прихлопнуть кучу сонных мух.