— Сейчас держись прямо, мы вышли из зоны досягаемости. Дай полный газ. Но будь повнимательней. У нас больше мощности, чем ты думаешь. А я постараюсь сейчас уравновесить эту посудину...

Оттого, что вес двух человек сконцентрировался на левом борту, небольшая лодка шла неуклюже, с сильным креном. Я оттащил Джаррела в центр кубрика к стойке штурвала, и лодка выправилась. Я глянул на корму. Желтая лодка не догоняла нас, но и не очень отставала.

— Ты дала полный газ? — прокричал я Марте. Она кивнула. — Тогда эта лодка сзади может идти быстрее, чем ты думала, будь она проклята! Мы должны идти со скоростью больше сорока пяти, если только...

Я взглянул на Джаррела Уайта. Он был мертв, и мертв с того момента, когда пуля попала ему чуть ниже правого глаза. Его глаза неподвижно смотрели на меня снизу вверх. “Я веду ребят и привожу их обратно”, — сказал он и сделал бы это, если бы остался жив. Хороший человек, он бы понял, что я не хочу проявить неуважение к нему тем, что собирался сделать. Я опустил тело за борт.

Я еще раз потерял равновесие, когда лодка резко замедлила ход. Девушка уставилась на меня, издавая громкие возмущенные возгласы. Трудно было поверить, что она дочь Мака. Может быть, ее мать как-нибудь вечером выскользнула, чтобы поразвлечься с исполнительным директором местного отделения Общества Защиты Животных. Но эти брови! Впрочем, один человек, занимающийся разведением собак, однажды сказал мне, что во всех кровных линиях есть слабые ветви, которые должны отбраковываться, как только появятся. У меня была хорошая возможность отбраковать эту, но я упустил ее по сентиментальным причинам.

Желтая лодка быстро приближалась. Молодой человек, сосущий трубку, стоял за штурвалом. Он сдвинул свою шапочку на затылок. Леонард занимал соседнее переднее сиденье. Его растрепанные седые волосы были в грязи. Он что-то держал перед лицом. У меня не было времени определить, что это было. За ними сидели еще два человека с обычными портативными автоматами в полной готовности пустить их в ход, как только дистанция сократится.

Я схватил Марту за руку, выдернул из-за приборного щитка и швырнул вперед. Потом безжалостно ударил по рычагу газа и одной рукой схватился за штурвал — как раз вовремя, чтобы остаться на месте, когда лодка рванула с места, как гоночный автомобиль, сжигающий покрышки на старте заезда на четверть мили. Мне понадобилось некоторое время, чтобы восстановить равновесие, преодолевая внушительную силу ускорения. Потом я рискнул взглянуть через плечо.

Пассажиры, сидевшие у Леонарда на заднем сиденье, опустили оружие — дистанция больше не сокращалась, а через некоторое время желтая лодка начала отставать. Дело было в весе Джаррела. Скорость скользящей по воде лодки зависит главным образом от двух факторов: мощности двигателя и величины груза. Сейчас, когда наше суденышко сбросило сто пятьдесят лишних фунтов, оно шло на узел или два быстрее — достаточно, чтобы получить нужное преимущество.

Я посмотрел вперед. Мы — два надводных снаряда, вспенивших спокойную коричневую поверхность, неслись по довольно широкой протоке, поросшей по берегам мангровыми деревьями. Но впереди фарватер разделялся на три рукава. Я не представлял, какой выбрать. Потом я увидел, что далеко впереди из-за небольшого поворота среднего рукава на приличной скорости появился большой белый коттедж. По крайней мере, такой у него был вид — белый летний коттедж, который водрузили на тупоносую голубую шаланду, — и он приближался к нам, делая не менее тридцати миль в час. Я понял, что Леонард держал в руках микрофон. Он вызвал связное судно, о котором говорил мне адмирал. Оно приближалось, чтобы отрезать нам выход. Вопрос был в следующем: кто из нас достигнет места развилки первым? И если я приду туда раньше их, то в какой рукав заворачивать?