Джеймс не стал медлить.

Он добрался до их с Мэри жилого комплекса, заглушил двигатели, вышел из машины и зашел внутрь здания. Пристрелил охранника, который попытался остановить его у лифта.

Дверь в их квартиру открылась. Мэри смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Джим! Но… мне сказали… что ты умер!

– Пока еще нет.

Она бросилась к нему в объятия.

Из дальнего конца коридора послышался чей-то крик:

– Он здесь!

Конечно. Они ведь знают, где он живет.

– Прощай, Мэри. Вот и все, что я хотел сказать.

Он развернулся и шагнул в коридор. Пули свистели налево и направо, рикошетили от стен, оставляя на них следы, с таким звуком, какой мог бы издавать попавший в капкан зверь.

– А-а-а! – вскрикнул кто-то, схлопотав пулю.

– Все, Мэри, мне пора. Я люблю тебя.

Все это казалось ему дурным сном. Мэри осталась стоять, закрыв лицо руками, а он развернулся и бросился прочь.

Он побежал на крышу. Наверняка там найдется чей-нибудь флайер – летательный аппарат, который можно угнать.

Он добежал до крыши, слыша топот позади. Нашел один флайер, из привода которого водитель забыл достать карту. С размаху выбил дверь. Залез внутрь. Поднялся в воздух.

Пули засвистели вдогонку, но флайер был уже в воздухе.

Куда теперь? Неважно. Он поднял нос авто к солнцу и повернул рычаг мощности в крайнее положение. Улетел. Теперь его никогда не поймают. Он свободен. Свободен. Свободен.

Но вдруг краем глаза он заметил на соседнем сиденье что-то черное, чудовищное. И резко заболел живот…

Джеймс Т. Ликовски лежал на столе под силовым полем. Живот болел. Слезы скапливались у внешних уголков его глаз, катились по щекам, заливали уши. Двое докторов в стерильных костюмах склонились над ним и, удивленно подняв брови, наблюдали из-за прозрачных защитных масок. За их спинами стоял охранник, но пистолета при нем не было. В оружии не было необходимости, в эту палату никогда в жизни не впустили бы вооруженного человека. Никогда.

Джеймс понимал, что все, что ему привиделось, – лишь его фантазии. Воображение рисовало ему мечты о побеге, которым не суждено было осуществиться наяву.

Боль в животе усилилась, резкая, жгучая, будто ему в кишки воткнули острый раскаленный нож.

– А-а-а-а!

Голос в динамиках сказал:

– Жизненные показатели падают! Сердцебиение учащенное, давление растет, мышечный тонус на пределе.

Джеймс посмотрел на свой голый живот. Кожа под грудиной внезапно вспучилась. Боль была невыносимой.

Время пришло!

Драйнер протянул к пациенту руку и потрогал выпуклость в районе солнечного сплетения. Живот тут же вновь стал плоским.

– Потрясающе, – сказал доктор.

– Тащите сюда сеть! – распорядился Рейни. Человек на столе кричал, это был животный вопль, от которого у Рейни сводило зубы. Боже, ну и крик! – Где эта чертова сеть? Можно поживее? – Рейни снова повернулся к столу.

– Разве силовое поле его не удержит? – спросил Драйнер.

– Сомневаюсь. Недостаточная масса. Да где же сеть, черт бы вас побрал?

Голос в динамике сказал:

– Мы не были готовы, никто не успел надеть комбинезон. Подождите минуту…

– Но ведь еще рано, – сказал Драйнер. – Наши подсчеты…