– Все будет так, как мы захотим, – уверенно заявляет она. – У нас будет так и только так. Если ты поедешь и тебе не понравится, возвращайся домой. Но если понравится, я буду ждать, когда ты закончишь.

Чувствую, как кровь закипает от этих мыслей, и не знаю, что с этим делать. Пожалуй, сегодня лучше об этом не думать.

Хотел бы я покататься на старом арендованном автобусе и поиграть музыку этим летом? Может быть.

До февраля таким и был план.

Но теперь у меня есть Райен, и я дня без нее прожить не могу. Я не стану счастливее только потому, что у меня есть моя музыка.

Но она права. Она уедет в колледж. Я тоже могу поступить, но это будут разные колледжи. Можно, конечно, пойти туда же, куда она, но… не могу же я вечно следовать за ней. В один прекрасный день нам обоим понадобится работа, и эта работа должна нравиться.

– Если ты не попытаешься, – говорит она, – то будешь потом жалеть, что ничего не сделал. И не надо винить в этом меня.

Я слабо усмехаюсь. Почему ты до сих пор меня не придушила?

– Согласен, но только если ты выполнишь одно мое условие, – говорю я, глядя ей прямо в глаза. – Хочу, чтобы ты написала одно письмо.

Она расплывается в широченной улыбке.

– Письмо? Когда ты уедешь, я напишу тебе гораздо больше, чем одно.

– Не мне. – Я качаю головой. – Далиле.

– Она уехала из Фэлконс Уэлл в шестом классе. Я понятия не имею, где она сейчас.

– Уверен, что не дальше, чем на расстоянии одного запроса в «Гугл».

Райен и так это знает. Просто ищет оправдание, чтобы не бередить старые раны.

Она отворачивается, тянет время, но я беру ее за подбородок и снова поворачиваю к себе.

– А что если Далила даже не вспомнит меня? – спрашивает она. – Вдруг для нее та история почти ничего не значила, и она решит, что я идиотка, раз до сих пор переживаю из-за этого?

Я закрываю глаза.

– Будут еще отмазки или ты закончила?

– Ладно, – злобно отвечает Райен, насупившись как ребенок. – Я сделаю это. Ты прав.

– Хорошо. – Я переворачиваю ее на спину и снова прижимаю к кровати. – А теперь раздевайся. Мне нужно возместить то, чего будет так не хватать во время разлуки.

– Что? – пытается спорить она, пока я стягиваю с нее футболку. – Будешь возмещать упущенное, когда вернешься!

– Да. И тогда тоже.

Пять лет спустя…

– Райен! – зовет меня кто-то по имени. – Райен, ну давай же!

Я улыбаюсь и качаю головой, ступая на дорожку около дома. Швейцар заранее держит дверь открытой, чтобы я могла беспрепятственно войти в подъезд жилого комплекса «Делькур».

– Нет, Билл, – отвечаю я репортеру «Таймс». Он и несколько фотографов бросаются ко мне, беспардонно вторгаясь в личное пространство.

Я пытаюсь обойти их, но они повсюду. Пробиваюсь сквозь толпу журналистов.

– Номинация на «Оскар» за лучшую песню к фильму? – Билл Уинтроп тычет диктофоном мне в лицо. – Ты должна быть довольна. Ему наверняка есть что сказать. Не томи.

– Он весь в работе, пишет новые песни, – говорю я, проталкиваясь к дверям. – Я вам уже говорила.

Оглядываясь, «одариваю» его и еще нескольких ребят, что караулят меня уже который день, скучающим взглядом.