Я понимаю, что больше не хочу об этом думать. Смотрю на нее и жду, пока она скажет то, что я хочу услышать, чтобы наконец расставить все по местам.

– Я не собиралась никого из вас искать, – шепчет она, глядя в стол, и слезы текут по ее лицу. – Не могла остаться. Не могла вернуться. Не могла быть вашей матерью.

Я хлопаю рукой по столу, и она подскакивает.

– Мне неинтересны твои оправдания. И я не буду тебя жалеть. А теперь вторая часть. Скажи, что без нас ты стала счастливее и мы тебе не нужны.

Она снова принимается плакать. Я по-прежнему жду.

– Я стала счастливее, когда ушла, – всхлипывает она. – Я никогда не думала о вас с Энни, и я счастливее без вас.

Она рыдает, будто каждое слово причиняет ей боль.

Мне становится грустно, и я тоже готов заплакать. Но встаю, выпрямляю спину и смотрю на нее сверху вниз.

– Спасибо, – говорю ей.

Развернувшись, направляюсь к двери, но останавливаюсь и обращаюсь к ней, стоя спиной.

– Когда другой твоей дочери, Эмме, исполнится восемнадцать, я с ней познакомлюсь, – заявляю я. – Сделай себе одолжение и не будь сукой. Подготовь ее к этому заранее.

Я открываю дверь и выхожу из кабинета.

Оказываюсь в пустом коридоре и направляюсь к выходу. Расстояние между мной и моей матерью увеличивается. С каждым шагом я чувствую себя сильнее.

Я не пожалею о том, что ушел, – говорю самому себе. – С этого момента я о тебе не вспомню. Я счастливее без тебя, и ты мне не нужна.

Я никогда больше не стану тебя искать.

– Ты спросил ее, почему она вас бросила?

– Нет.

Я сижу в комнате Энни, прислонившись спиной к стене, а Райен пристроилась у меня между ног.

– И тебе не было любопытно, что ею двигало? – допытывается она. – Как она оправдывала свой поступок?

– Раньше было интересно. Но теперь… не знаю. Не то чтобы мне было плевать, но… Если мы кому-то не нужны, нам и самим стоит перестать в них нуждаться. Я часто повторял это самому себе и теперь в это верю, – говорю я. – Увидеть ее и пройти мимо уже не так сложно. Если бы она хотела объясниться, она бы это сделала. Но она не гналась за мной. В конце концов, если захочет, она знает, где меня найти.

Райен гладит рукой синий шарф Энни.

– Значит, вот почему ты приехал в Фэлконс Уэлл.

– Да. У нее были часы. Фамильная реликвия, подаренная дедом по отцу ей и моему папе на свадьбу, – говорю я, утыкаясь носом ей в волосы. – По семейной традиции они переходят от отца к старшему сыну. Она забрала их, когда ушла – может, назло отцу или чтобы заложить, если понадобятся деньги, – но в итоге почему-то отдала Трею.

– Ты должен был возненавидеть ее за это.

– Я и так ее ненавидел, – отвечаю я. – От этого было еще больнее. Она ведь уже бросила нас. Как она могла украсть еще что-то? Особенно то, что по праву принадлежало мне?

Она была злой и эгоистичной. Может быть, сейчас она уже не тот человек, которым была раньше, но я не стану ждать ее, как ждала Энни. Я крепче прижимаю к себе Райен. Теперь она – мое все. С нетерпением жду те дни, что мы проживем вместе. Что-то мне подсказывает, что это будет чертовски весело.

Особенно учитывая, что мне больше не нужно нервничать из-за этого урода, с которым она учится в одной школе. Тен написал ей, что слышал, будто в дело вмешался инспектор и запретил Трею заходить на территорию школы, пока не закончится разбирательство. А раз несколько учениц выдвинули обвинения, есть подозрение, что ближайшие несколько месяцев Трей будет таскаться по судам.