- Ну, что, казак? - сказала она тихо. - Не доплыл?

Ленька угрюмо смотрел на облезлую металлическую пряжку ее кожанки.

- Что же мы делать теперь будем? А?

- Что делать, - пробормотал Ленька. - Не доплыл - значит, на дно пойду.

- Не выйдет! - сказала она сурово. - За уши вытащим. А ну, парень, довольно волынку вертеть. Мамочку только мучаешь. Давай выкладывай начистоту: с кем был, что делал?

- Стеша, - сказал Ленька, чувствуя, что глаза его опять наполняются слезами, - вы что хотите спрашивайте, я на все отвечу, а с кем был - не скажу, товарища не выдам.

- Ну, что ж. Это дело. Товарища выдавать негоже. Но только - какой же это товарищ? Это не товарищ, Лешенька... Тебя бросил, а сам лататы задал...

Ленька дал начальнику показания. Он рассказал все без утайки - и про замок, и про лампочки, и про свои старые грехи, но имени Волкова так и не назвал и потом всю жизнь жалел и ругал себя, что оставил на свободе этого маленького, злобного и бездушного хищника, который ему никогда по-настоящему не нравился и с которым у него даже в раннем детстве не было настоящей дружбы.

Из милиции Леньку отпустили - под поручительство Стеши, взяв с него подписку о невыезде и прочитав предварительно хорошую нотацию.

...Несколько дней он жил дома, ожидая, что с минуты на минуту его вызовут в комиссию по делам несовершеннолетних, будут судить и отправят в тюрьму или в колонию для малолетних преступников.

Он уже подумывал, не стоит ли ему убежать, не дожидаясь суда, - уже изучал украдкой карту РСФСР и других советских республик, выбирая местечко подальше и потеплее, когда однажды утром его застала за этим занятием Стеша.

- Ты куда это? - спросила она, увидев разостланную на столе и торопливо прикрытую газетным листом карту.

- Никуда, - смутился Ленька. - Я так просто... Географию повторяю...

- Повторяешь? Нет, уж ты лучше не повторяй...

Она свернула карту в трубку и с решительным видом сунула ее куда-то за шкаф.

- А я тебя, кавалер, поздравить пришла, - сказала она, присаживаясь к столу и доставая из портфеля какую-то бумагу.

- С чем? - удивился Ленька.

- Вот - на, получай путевку.

- В суд? - побледнел Ленька.

- Ну вот, уж и испугался. Суда над тобой не будет. Отвоевали мы тебя, казак. А это "путевка в жизнь" называется. Послезавтра утром к девяти часам придешь на Курляндскую, угол Старо-Петергофского... Знаешь, где это? Недалеко от Нарвских ворот, у Обводного... Спросишь Виктора Николаевича.

- Какого Виктора Николаевича? А что там такое?

- А там... Ну, как тебе сказать? Детский дом... интернат... специальная школа для таких, как ты, бесшабашных.

- Я не пойду, - сказал Ленька, насупившись.

- Почему же это ты так решительно: не пойду?

- А потому... потому что я, Стеша, уже не маленький в приютах жить.

- Нет, милый мой, в том-то и дело, что ты еще маленький. Тебе еще знаешь? - расти и расти. Тебя еще вот надо как...

И маленькими сильными руками Стеша сделала такое движение, как будто выжимала белье.

- Ну как, договорились?

Ленька минуту подумал.

- Ладно, - сказал он. - Но только, Стеша, вы не думайте, я ведь все равно долго там не пробуду.