– Что это, черт побери, такое?
На одеяле, грязные, как шахтеры после многочасовой смены, тихо лежали Диззи и Лиззи. Не моргая, еноты смотрели на меня, а я уставилась на них. Некоторое время мы играли в гляделки, потом я молча сгребла зверушек, усадила их в теплую воду и строго сказала:
– Теперь стирайте друг друга до тех пор, пока шерсть не заскрипит. На бортике полно бутылочек с шампунями, вы прекрасно умеете их открывать.
Пока Диззи и Лиззи приводили себя в порядок, я поменяла белье и проветрила спальню. Затем пришлось тщательно вытирать и сушить феном мокрых любителей сыра. В общем, под одеялом я оказалась лишь в половине первого. Опустила голову на подушку и пробормотала:
– Все, воришки, ступайте к хозяину. Я спать хочу.
Сон начал заволакивать сознание туманом, руки и ноги потяжелели, я зевнула, устроилась поудобнее… И ощутила, как прямо у лица оказалась мягкая шерстяная масса, одуряюще пахнущая жасмином. Потом стало тяжело макушке, и в нос ударил аромат ванили. Еноты от души попользовались моими любимыми шампунями и теперь, очевидно, в знак благодарности, решили остаться у меня на ночь. Сил прогнать нахалов не было. Я заснула, окруженная енотами, и последней мыслью перед окончательным отбытием во владения Морфея было сожаление о том, что я не отняла у Диззи и Лиззи украденную ими из холодильника упаковку сыра.
Глава 10
В районе десяти утра я постучалась в дом Малининых, услышала, как кто-то изнутри отпирает замок, и только тогда сообразила, что мне предстоит спросить у Лены, сохранилась ли у нее прядь волос или молочные зубы погибшей дочки. Ну и как задать убитой горем матери такой вопрос? Может, уйти, пока меня никто не видел?
Створка распахнулась, на пороге возникла горничная. Из моей груди вырвался вздох облегчения.
– Здрас-сти, – сказала Екатерина, – дома никого нет. Елена Сергеевна и Светлана Петровна уехали в полицию, Андрюша в школе. Одна я на хозяйстве.
– Вы ведь давно у Малининых работаете? – спросила я.
– Скоро двадцать лет будет. А что? – насторожилась Катя.
– Скажите, пожалуйста, не хранит ли Лена что-то, принадлежавшее Асе? – забормотала я. – Некоторые мамы отстригают у малыша первый локон и кладут в медальон.
– Нет, – отрезала горничная.
– Может, осталась какая-то Асина вещь? – забубнила я. – Старая соска? Молочные зубки?
– Вы в курсе, что прежний дом хозяев сгорел? – сердито поинтересовалась Катя. – Юрий Иванович в одном белье выскочил, вынес Андрюшу. Все добро Малининых погибло. Простить себе не могу, что в тот день меня с ними не было. Отпуск мне дали, отправили отдыхать в Эмираты на две недели. Я компьютером не пользуюсь, а звонить им хозяева запретили, Елена Сергеевна сказала: «Забудь о работе, купайся, загорай, за все заплачено». Ну, я и выполнила приказ. А когда вернулась…
Екатерина махнула рукой. Помолчав немного, спросила:
– Зачем вам вещи Аси?
Я колебалась некоторое время, но потом рассказала о белокурой прядке, упавшей с ели, и о девочке, посещавшей Малинина. Но о своей встрече с ней промолчала.
Катя перекрестилась.
– Чушь вам в голову взбрела. Мертвые из могил не встают.