Но сейчас это не имело никакого значения.

Зеленая бумажка и здесь сотворила волшебство – вахтер, грудью стоявший на защите отечественного кинематографа, безропотно пропустил меня, очевидно, подавляя искушение взять под козырек.

…На испанца Педро Альмодовара с его очередным буйством анилиновых красок и героином в качестве действующего лица, я даже не взглянула.

В Доме кино было несколько точек общепита, разделенных холодным неуютным залом, включая демократичное кафе для молодых киноснобов и безработных редакторов с “Ленфильма”, и вечно задымленный бар для публики побогаче. Я внедрилась в бар, заняла угловой столик, взяла бокал самого дорогого вина и стала терпеливо ждать.

Я знала ее повадки – сейчас она отсмотрит своего Альмодовара и обязательно заглянет выпить – это было в ее стиле, рюмашка в полубогемном баре. Если, конечно, ей не придет в голову отправиться куда-нибудь еще, если у нее не назначено свидание, если у нее не кормлен попугай, собака, кошка, рыбки, если, если, если… Увидеть ее сейчас было бы лучшим вариантом, но я согласна была и на другие, мне понравилось наблюдать за кем-то, держа чашку остывшего кофе в руках.

Но она появилась – как раз в то самое время, когда я мужественно отгоняла от столика очередную отару жаждущих познакомиться подвыпивших молодых людей. “Здесь занято”, – сквозь зубы говорила я и для пущей убедительности поглядывала на часы.

Она появилась и сразу же выдернула из всей укутанной сигаретным дымом тусовки именно меня. Через минуту, заказав коньяк, она была уже у моего столика, совершенно естественно; он единственный не был занят. Я отметила ее хищно блеснувший взгляд, уже готовый к атаке (если во ВГИКе она и была немножко ханжой, то теперь уж точно раскрепостилась).

Алена мгновенно оценила меня – так, как могут оценивать понравившуюся женщину только мужчины.

– Не помешаю? – светски спросила она. “Ну как ты можешь помешать, моя дорогая!"

– Нет, – равнодушно сказала я, пододвигая колени.

Несколько минут я сидела, прикрыв глаза и потягивая вино. Теперь у меня была возможность поближе рассмотреть Алену, которую я не видела шесть лет.

Она действительно не изменилась, только подбородок стал жестче и губы вытянулись в решительную, почти мужскую линию. Но она была чертовски хороша, нужно признать, роскошная сука из моего вгиковского прошлого.

Я допила вино, в полном молчании резко поднялась, отодвинув стул; между столиком и стеной была слишком узкая полоска пространства, и я – невольно – задела Алену грудью и – случайно! – положила руку ей на плечо.

– Извините.

Я была близко – настолько, чтобы она уловила аромат духов, тех самых, которые так нравились ей. Не затягивая сцену, я подошла к стойке и заказала себе еще бокал вина.

Вернувшись, я натолкнулась на откровенно оценивающий взгляд Алены (“Да ты стала профессионалкой, Алена Гончарова!”). Теперь она предупредительно сдвинулась, чтобы пропустить меня в угол.

Несколько минут мы молча сидели рядом, лишь изредка она поднимала руку, отвечая на чьи-то многочисленные приветствия.

Я посмотрела на часы с обеспокоенным видом, застегнула сумочку (“Ну, давай, разве ты не видишь, что смутный объект желания уже готов сделать ноги!”) – и только тогда Алена решилась: