Святослав проснулся рано утром, потянулся в своей постели, поднял с пола крынку с квасом и одним махом почти ополовинил сосуд.

«Эх, хорошо на Руси! Вот оно счастье, быть маленьким феодалом. Ни о чем не думать, а просто радоваться жизни», – подумал Романов.

Надев штаны и накинув зимние сапожки, Святослав вышел из горницы и, поднявшись по лестнице, взошел на стену. Ему нравилось вот так, в одиночестве, пройтись по стене, вдыхая свежий морозный воздух. Часовой беззастенчиво дрых, опершись на копье. Святослав не стал его будить, совсем еще мальчишка, да и настроение было не для хорошей выволочки. Нужно потом сказать его десятнику, чтобы устроили парню темную. Все же спящий часовой – это смерть для своих товарищей. Святослав прошел в угловую башню и, поднявшись на верхнюю площадку, стал разглядывать деревню. Над Студенкой поднимались клубы белого дыма, тянувшиеся из вытяжек крыш. Это был хороший дым, теплый. Не тот, что поднимается под самое небо и заставляет сжиматься сердце. Повсюду лежали пышные сугробы, а с неба сыпался мелкий бархатистый снежок, светило солнце. Святослав глубоко вздохнул, повел носом вправо, потом влево и выдохнул. А потом закричал: «Эге-гэ!» Ему вторило эхо, а с навеса сыпанул снежок, собравшись белой шапкой на волосах парня. Святослав засмеялся и весело потрепал себя по шевелюре, скидывая снег. Часовой проснулся и, сделав вид, что ответственно несет свою службу, отсалютовал старшему.

– Русь, святая! Я люблю тебя! – снова протяжно закричал Святослав.

Наконец-то он нашел свое место в жизни, свой дом, свое счастье.

И тут взгляд Святослава остановился на черных точках, вынырнувших из-за холма по реке. Романов пригляделся, это были всадники, много всадников. Святослав резво вылетел из башни, пробежал по гребню стены и, вбежав на звонницу, ударил в било. Раздался протяжный звон, потом еще и еще. Двор детинца быстро наполнился суетой и криками. На стену взбежал Рихард.

«Вот и все, закончились мои короткие каникулы. Ну ничего, детинец вам, басурмане, все равно не взять, – подумал Романов, но тут его как молнией в голову ударило. – Аленка!»

Святослав выбежал из звонницы и подбежал к германцу.

– Около сотни, – спокойно произнес Рихард.

– Да какая разница, – запальчиво выкрикнул Романов, – там Аленка, наших побьют!

Германец развернулся к Святославу и положил руку ему на плечо.

– В детинце отобьемся, а выйдем за стену, все погибнем и Аленку твою не спасем. Нужно знать, Святослав, когда драться, а когда отступить. Будут у тебя еще сотни девок и получше этой.

Тут Святослав не сдержался и врезал своему телохранителю по роже.

«Да что он такое говорит! Другие девчонки, это же его Аленка. Она ему жизнь свою доверила, а он будет тут сидеть и дрожать от страха», – лихорадочно пронеслось в голове Романова.

Германец в ответ только ухмыльнулся и одобрительно хмыкнул. Ему удар Святослава понравился. И реакция уже не мальчика, но мужа.

– Тогда сам принимай решение, я дал клятву, что умру раньше тебя, так что пойду за тобой хоть в огонь, хоть в прорубь, но первым, – резюмировал германец.