— Я уже распорядился, чтобы на каждого подготовили подробную справку, — сказал Алекс, утопая в кресле, стоявшем напротив кушетки и столика с распечатками.

— Ты знал?

— Это не так уж сложно... Разумеется, если просматривает компьютер... Он чертовски облегчает работу.

— Хоть бы черкнул! Я тут с восьми часов себе глаза ломаю.

— Я их нашел после девяти вечера и не хотел звонить тебе из Вирджинии.

— Ну а как другая «история»? — с любопытством спросил Борн.

— "История" — чертовски неприятная...

— "Медуза"?

— Это оказалось хуже, чем я думал. И что еще хуже, я не предполагал, что такое возможно.

— Звучит напыщенно.

— Это жалоба, — возразил отставной разведчик. — С чего же начать?.. Со службы материально-технического снабжения Пентагона? С Федеральной торговой комиссии? С нашего посла в Лондоне? А может, ты предпочитаешь верховного главнокомандующего войск НАТО в Европе?

— Боже мой!

— Да! Я могу добавить еще одного — покрупнее. Что скажешь о председателе Объединенного комитета начальников штабов?

— Боже, что это? Политический заговор?

— Это звучит слишком научно, доктор Гуманитарий. Попытайся представить себе тайный сговор, возникший давным-давно, но все еще действующий. Все они сидят на высоких постах и поддерживают друг с другом постоянную связь. Почему?

— С какой целью?

— Вот и я о том же.

— Но должна же быть какая-то причина!

— Попытайся представить себе их мотивы. Я об этом только что говорил, а все может оказаться проще пареной репы: вроде сокрытия грехов прошлого. Разве не это мы с тобой искали? Не группу бывших «медузовцев», которые пойдут на все, лишь бы их прошлое не выплыло на свет Божий?

— На них мы и вышли...

— Нет! Это вопиет нутро Святого Алекса, который чует, да объяснить не может. Понимаешь: они реагировали слишком быстро и бурно. Слишком много здесь сомнительного, а не того давнишнего, укрытого двадцатилетней пеленой.

— Ты меня не понял.

— Я и себя не понимаю. Выплыло что-то другое — не то, что мы ожидали, и я чертовски устал от ошибок... Но это не ошибка: ты сам сказал сегодня утром, что это может оказаться шпионской сетью. Я еще подумал, не сошел ли ты с ума. Я думал, может, мы найдем несколько шишек, которые не захотят, чтобы их взяли за ушко да вывели на солнышко и четвертовали за делишки двадцатилетней давности. Тогда мы смогли бы использовать их, заставить из страха делать и говорить то, что нам нужно. Но это совсем другое: это — сегодняшний день, и я не могу ни черта понять. Это больше чем страх, это — паника. Они словно обезумели от страха... Мы случайно зацепили крючком что-то, мистер Борн, и если использовать богатый словарный запас твоего друга Кактуса, восходящий к негритянскому фольклору, то скажу: «Штуковина может оказаться больше, чем кажется на первый взгляд».

— Нет рыбы крупнее Шакала! Во всяком случае, для меня. На остальное мне плевать!

— Поверь, я на твоей стороне и готов кричать об этом во всеуслышание. Я просто хотел, чтобы ты знал, о чем я думаю... За исключением краткого и неприятного периода, мы никогда ничего не скрывали друг от друга, Дэвид.