— Ангелюс Домини, — прошептал он, вставая на колени и повторяя слова, которые он произносил, наверное, сотни раз за последние пятнадцать лет.

— Ангелюс Домини, сын Божий, — ответил невидимый в темноте человек за черной деревянной решеткой. Приветствие сопровождалось глухим покашливанием. — Благостны ли дни твои?

— Они стали благостны милостью незнакомого друга... мой друг.

— Что говорит врач о здоровье твоей жены?

— Он сказал мне то, чего не говорит ей, благодарю за это милосердие Господа нашего Христа. Кажется, несмотря ни на что, я переживу ее. Болезнь сжигает ее.

— Прими мои соболезнования. Сколько ей осталось?

— Месяц, может быть, два... Вскоре она не сможет вставать с постели... И наш контракт можно будет расторгнуть.

— Это что еще такое?

— У вас не будет никаких обязательств по отношению ко мне, и я принимаю это. Вы были добры к нам, благодаря вам я смог сэкономить кое-что, а теперь мне много не нужно. Честно говоря, зная, что меня ожидает, я чувствую ужасную усталость...

— Черная неблагодарность! — прошептал голос из-за решетки. — После всего, что я для тебя сделал, и всего, что я обещал тебе!

— Простите?

— Готов ли ты умереть за меня? — Конечно. Таков был наш уговор.

— Тогда, если рассуждать от противного, ты должен и жить для меня!

— Если вы хотите именно этого, само собой, я буду жить. Я просто хотел, чтобы вы знали, что вскоре я не буду для вас обузой. Меня легко заменить.

— Никогда ничего не предполагай за меня! — Задохнувшись от гнева, говоривший закашлялся. Глухой кашель подтвердил слух, который распространился по темным парижским улочкам. Слух о том, что Шакал болен и, возможно, смертельно.

— Вы — наша жизнь, вам — все наше уважение. Для чего я стану делать это?

— Ты только что предположил за меня... Да ладно... У меня есть задание для тебя, которое облегчит для вас обоих уход твоей жены в никуда. Ты проведешь отпуск в одном из самых чудесных уголков земли — вы оба, вместе. Деньги и документы возьмешь в обычном месте.

— Можно ли мне спросить, куда мы отправляемся?

— На остров Монсеррат в Карибском море. Инструкции получишь в аэропорту Блэкберн. Ты должен скрупулезно им следовать.

— Разумеется... Но опять-таки, можно ли мне спросить, в чем будет состоять мое задание?

— Подружиться с одной женщиной и ее двумя детьми.

— А потом?

— А потом... убить их!

Брендон Префонтен, бывший федеральный судья главного суда округа в штате Массачусетс, вышел из Пятого бостонского банка на Скул-стрит с пятнадцатью тысячами долларов в кармане. Это было пьянящее чувство для человека, который последние тридцать лет едва сводил концы с концами. После того как он вышел из тюрьмы, у него едва ли бывало за раз больше пятидесяти долларов. Да, денек был совершенно особенный, непохожий на остальные.

Не просто особенный, но и тревожный, так как он ни на секунду не мог поверить, что Рэндолф Гейтс уплатит ему сумму, хоть в какой-то мере приближавшуюся к запрошенной. Гейтс здорово сглупил, согласившись на его требование, тем самым выдав всю серьезность своих планов. Он преодолел себя, подавив дикую, хоть и не имевшую роковых последствий жадность ради чего-то, что несло в себе смерть. Префонтен не имел ни малейшего понятия ни кто была та женщина с детьми, ни какое отношение она имела к сиятельному лорду Рэндолфу Гейтсу, но кто бы они ни были, Дэнди-Рэнди явно не добра им желал.