Вскоре пришел Хольмар, Ингеров десятский, ведя за собой незнакомого варяга – лет тридцати, среднего роста, с пушистой русо-рыжеватой бородой и близко посаженными серо-голубыми глазами. Не поражая внешней мощью, он однако производил впечатление человека толкового и ловкого. Прочие, кому незачем было соваться в княжью избу, остались ждать снаружи. За ними вошел Ратислав и встал возле Прекрасы, сложив руки на груди и молча давая понять, что хозяйка дома находится под защитой.

– Будь жива, госпожа! – Хольмар поклонился Прекрасе. – Князь тебе кланяется, спрашивает о твоем здоровье.

– Я здорова. А что сам князь?

– У господина все благополучно, – Хольмар значительно улыбнулся и показал ей на незнакомца, что жался у двери. – Сей муж, по имени Торлейк, изложит тебе свою нужду, если тебе выслушать угодно.

– Но что его ко мне привело?

Прекрасе не понадобилось сильно притворяться недоумевающей. Она догадывалась, что появление этого варяга связано с ее ворожбой, но как? Если бы кто-то вздумал винить ее, то Ингер никак не позволил бы этим людям к ней явиться!

По знаку Хольмара гость сделал пару шагов к Прекрасе и поклонился:

– Да пошлет тебе здоровья и счастья госпожа Асгарда, Фригг! Меня зовут Торлейк, я прибыл к тебе по воле моего господина, Кольберна конунга, с позволения твоего мужа, Ингера конунга.

Он говорил на северном языке, поскольку славянского не знал. Прекраса вопросительно взглянула на Ратислава, и тот, наклонившись, быстро перевел ей эту речь. За три года жизни близ Ингеровой дружины Прекраса научилась немного понимать речь варягов, но сама не говорила, а к тому же Торлейк пользовался не «русским» языком, как давно жившие среди славян варяги, а чистым языком Свеаланда, несколько от него отличавшимся. Ратислав же, выросший в Холм-городе, где хватало свеев, хорошо знал и тот, и другой.

– Спроси, что привело его ко мне?

– Привела меня великая нужда и печаль! – при помощи Ратислава стал рассказывать Торлейк. – Кольберн конунг, господин мой, болен. Во сне ему явилась злая диса[25], приняв обманчиво облик его матери, и принесла ему тяжкую болезнь. Господина моего уже несколько дней мучает лихорадка, его охватывает то жар, то холод, он почти ничего не может есть и испытывает тяжкие страдания. Наш лучший эриль сделал ему целящую рунную палочку, но она не помогает. Никто из нас не знает, как помочь ему. Две ночи назад ему явилась во сне очень красивая женщина, которую он не знает, и сказала, что только ты одна можешь вылечить его болезнь, потому что только тебе известны имена всех тех злых дис, что приносят такие болезни. Господин наш думает, что эта женщина была Богоматерь – он ведь стал христианином этой зимой, пока все мы жили в Таврии. И вот он спешит воспользоваться ее советом и умоляет тебя вернуть ему здоровье.

– Что это за злые дисы? – закончив перевод, уже от себя спросил у Прекрасы Ратислав.

Ее хранитель выглядел очень удивленным, узнав столько чудных новостей сразу.

Прекраса поднесла пальцы к губам, боясь выдать себя торжествующей улыбкой.

– Это он, видать, про лихорадок. Чтобы лихорадку прогнать, надо ее по имени назвать, а варягам откуда же знать их?