И все-таки вышли. Растворились в ночи – блуждать по обезумевшему миру, как библейские евреи по Синайской пустыне.

– Ну, что? Так и будешь водить нас сорок лет, как Моисей?

– Сейчас выйдем. Вон канал, кажется…

Каналы тут были особенными – закрытыми, чтобы не испарялась драгоценная, подаваемая туда вода, это квадратные бетонные желоба, примерно два на два. Во многих местах эти желоба были сейчас разрушены, и следовало быть очень осторожным, чтобы не провалиться.

Атаман прислушался.

– В канал! Ложись!!! – дико заорал он и бросился в грязную, вонючую, застойную воду, которая была здесь глубиной метра под два, чтобы скрыться от неминуемой смерти. Следом плюхнулся еще кто-то.

Он ушел под воду с головой – и в этот момент мир вдребезги раскололся…

Современные артиллерийские системы позволяют вести огонь с расстояния шестьдесят-семьдесят километров, ты не видишь сами установки, не слышишь, как эти орудия стреляют. Просто где-то вдалеке они задирают стволы в зенит – и в пятидесяти километрах от этого места мир раскалывается на части.

Били осколочными, с воздушным подрывом – они разрывались на высоте в паре десятков метров от земли по команде взрывателя и разлетались стальными осколками, пробивая человека насквозь. Это как стальная метла, такие снаряды используют против противника, находящегося на открытой местности. После него остаться в живых почти невозможно…

После того как артиллеристы перенесли огонь дальше, атаман, кашляя и отплевываясь вонючей, заразной водой, с трудом выполз наружу из оросительной системы, подтянулся и перевалил свое тело через край желоба. Все каналы были чем-то забиты, он даже не хотел знать чем, хотя с ужасом догадывался. Замер, отдыхая.

Потом почувствовал, что кто-то рядом, хватанулся за автомат.

– Я, – сказала темнота.

– Ерик?

– Помоги…

Их осталось четверо: он сам, атаман Серков, Ерик, женщина и тяжело раненный осколком пацан. Еще одна женщина догадалась прыгнуть за ним в оросительную систему, но захлебнулась. Остальных посекло осколками.

Артиллерия продолжала налет, небо разрезали алые трассы – шлейф от снарядов систем залпового огня, били ими непрерывно. Рация вышла из строя, понять, что происходит, было невозможно.

Хотя чего гадать – понятно, общее наступление…

Похоже, все-таки новый император оказался не трусом – дал ввязаться основным силам противника в сражение, хладнокровно пожертвовал первой линией, позволил бандитам, прикрывающимся исламскими лозунгами, несколько небольших побед, сконцентрировал за линией фронта резервы – и в решающий момент обрушил на врага всю артиллерию, какая была. Вон как бьют… не переставая, накрывают сплошным ковром. Только бы бомбардировщики не прошлись повторно – иначе сожгут дотла. Хотя нет – наверное, у бомбардировщиков цели дальше, в самой захваченной исламистами Персии.

Они же, те, кто остался, – даже не пешки. Статистически не значимые единицы в разыгрывающемся сражении. О них не знают ни в одном штабе, их никто не принимает в расчет. Надо сказать, что сыграли честно – предупредили по связи, что нужно отходить. Не выполнил приказ – сам и виноват.