— Слушаю, — прозвучало нежное сопрано.

— Люси?

— Да, Ванечка.

— Мы можем побеседовать?

— Секундочку.

В мембране послышался шорох, затем треск и, наконец, снова женский голос.

— Мама в ванной, говорите скорей.

— Мне нужна ваша помощь.

— Какая?

— Все при встрече.

Честно говоря, Люси меня удивила. Она не стала квохтать и задавать глупые дамские вопросы, а деловито осведомилась:

— Во сколько?

— Через час заеду, как полагаете, мама отпустит вас до утра?

— С вами, да.

— Тогда скажи, что едем с компанией на дачу.

— Нет, — предложила Люси, — лучше по-другому. Допустим, ваша дальняя родственница выходит замуж, и мы званы на свадьбу. Дача звучит слишком интимно, вы не находите? А на свадьбе всегда гуляют до утра.

Я признал ее правоту и пошел одеваться.

— Ванечка, милый, — прочирикала Роза, получая очередной букет, — свадьба — это так романтично. Что вы приготовили в подарок?

Я начинающий врун, поэтому, услыхав вполне естественный вопрос, растерялся. Но Люси мигом пришла на помощь:

— Мамочка, сейчас дают конверты с деньгами.

— Но это так неинтересно, — надулась Роза, — деньги, фу! Вот нам, например, с мужем преподнесли много замечательных вещей: набор вилок, ложек и ножей, постельное белье, утюг, самовар.

— Ах, мамочка, — вздохнула Люси, — то были годы тотального дефицита, а теперь людям нужны только деньги.

— Ты у меня такая разумная, — умилилась Роза, — ну, ступайте, дорогие детки, повеселитесь. С вами, Ванечка, я спокойно отпускаю девочку.

Я поцеловал ее надушенную лапку и оглядел Люси. Ради торжества она принарядилась в ярко-оранжевое платье из тонкого бархата. Вещь была, безусловно, дорогой, но отвратительно безвкусной, и шла Люси как корове седло. Больше всего моя спутница напоминала сейчас гигантский испанский апельсин, снабженный по недоразумению кудлатой головой. Я галантно подал девушке песцовую шубку, и мы удалились. Роза ухитрилась высунуться в форточку и помахать нам вслед.

Я отъехал на соседнюю улицу и рассказал Люси все, ну, ладно, почти все. И снова девушка удивила меня. Если представить на минуту, что мне пришла в голову безумная мысль сообщить правду о расследовании Николетте, то, скорей всего, последствия оказались бы ужасными. Маменька начала бы без конца перебивать меня глупыми вопросами, вздыхать, ойкать, стонать, прикладывать пальцы к вискам… В конце концов она потребовала бы сердечных капель и доктора и, вполне вероятно, не упустила возможности шлепнуться в обморок.

Люси сидела молча, изредка поднимая брови и качая головой. И только когда я замолк, поинтересовалась:

— Что надо делать?

— Для начала переодеться соответствующим образом. В таком виде нас не пустят в «Ванильный зефир». Вы готовы принять вид престарелой тинейджерки?

— Ради пользы дела, конечно, — совершенно спокойно ответила Люси.

И мы поехали в магазин «Прикид».

По большому залу бродило несколько покупателей, едва вышедших из младенческого возраста. Парочка продавщиц болтала друг с другом, опершись на прилавок. Одна из них, кстати, тоже небось едва справившая шестнадцатилетие, скользнула равнодушным взглядом по мне и Люси, потом, решив, что в магазин заглянула по недоразумению парочка шнурков, отвернулась и продолжала разговор с коллегой.