Пиппин снял шляпу с меховой опушкой и почесал затылок.

– Ты знала, что, если хорошенько поскрести правильную часть головы, идеи сами туда запрыгивают? Главное – не ошибиться. Нельзя чесать абы где.

Пиппин принялся старательно начёсывать макушку, затем почесал по бокам и вернулся к затылку. Я тоже попробовала на всякий случай; вдруг это работает и для людей?

– Ага! – воскликнул Пиппин и подпрыгнул от возбуждения. – Придумал! Ты заплатишь Кипу за сани.

Я выдохнула облачко пара.

– До этого я и сама уже додумалась. Но где я возьму деньги? В эльфийских ремёслах я не сильна.

– А что у тебя хорошо получается?

– Я люблю писать.

– Тогда тебе нужно пойти работать в «Ежеснежник»! Ты напишешь самую интересную статью в истории Эльфхельма, и эльфы снова захотят его читать.

– Об этом я тоже думала. И даже обсуждала с Нуш. Но правда никогда не побьёт ложь. Это невозможно.

Пиппин поспешно прижал палец к губам.

– Тише! Никогда не говори это слово. Правда может быть волшебнее всякой лжи. Если Отец Водоль снова завладеет умами и сердцами эльфов, Эльфхельм лишится последней надежды. А без надежды не будет никакого Рождества. И в моей душе появится дыра размером с Очень большую гору, которую я никогда не смогу заполнить.

Я посмотрела в сторону – не туда, где простирались бескрайние леса Финляндии, а туда, где в лунном свете и в изумрудном сиянии небес спал Эльфхельм. Я видела его целиком. Вот Мастерская игрушек. Вот Олений луг. А вон там, к западу, лежат Лесистые холмы, где я разбила «Снежную бурю 360». Где-то между холмами и Эльфхельмом я найду свою историю. Историю, которая придётся по душе и Нуш, и эльфам. Историю, которая вернёт им надежду. Но что это будет за история?

А потом я вдруг поняла, что сказал Пиппин.

– Ну-ка повтори, – попросила я.

– Ладно, – письмолов пожал плечами. – Правда может быть волшебнее всякой лжи.

– Нет, не это. Самое последнее.

– В моей душе появится дыра размером с Очень большую гору…

Дыра.

Я поднялась с валуна. Под моими ногами пролегала граница между миром людей и волшебным миром эльфов.

– Вот оно, – сказала я.

– Что оно? – удивлённо посмотрел на меня Пиппин.

– Дыра. Когда я разбила сани, то набрела на яму посреди леса. Огромную дыру в земле! И появилась она там не просто так. А ещё я встретила Летучего историкси, и он говорил о бумажных птицах, которые вылетают из дыры. Бумажные птицы! Ведь это могли быть не птицы, а газеты. Я сама видела, как они летают. Отец Водоль поднимал их в воздух при помощи тёмного чудовства. Я выясню, кто и зачем вырыл эту яму – и что задумал Отец Водоль. Из этого получится отличная история.

– Звучит довольно рискованно, – поёжился Пиппин. Вдруг его внимание привлекло что-то к югу от горы.

– Смотри! – воскликнул он.

Зрение у меня было не столь острое, как у эльфов, но вскоре я смогла разглядеть, на что он указывает. К горе, кружась на холодном ветру, летел новый конверт. В отличие от своих предшественников, он уверенно набирал высоту и не нырнул в сугроб, а взмыл в небо, так что Пиппину пришлось подпрыгнуть, чтобы его схватить.

Письмолов радостно продемонстрировал мне конверт. На лицо его вернулась улыбка.