– Не отпирайтесь.

– Не был я ни в каком музее и уж тем более ничего не искал.

– Как же не были? Ваша одногруппница Оля Печёнкина вас там видела. Не просто видела, вы ей сами сказали, что «кое-что искали в музее».

– Да мало ли что наплела эта дура. У неё мозги набекрень.

– Она не единственная, кто вас видел. Были и другие, кто дал показания, что вы были в музее и искали в старом секретере вот это, – Тамерлан ткнул пальцем в тетрадь.

Данила занервничал, начал кусать ноготь на большом пальце.

– Ну и что, разве это преступление? Я вообще не знаю, что в этом дневнике.

– Так откуда тогда знаете, что это именно дневник и где он хранился?

– Я… я предположил.

Тамерлан закурил, откинувшись на спинку кресла. По большому счету им нечего было предъявить Даниле. Да, у него наверняка не было алиби на все те дни, когда произошли убийства, ведь теперь он не мог утверждать, что был вместе с Игорем. Но отсутствие алиби не доказывало его причастности к преступлению. Женя была права, как бы ему ни хотелось этого не признавать: был только один способ доказать виновность Данилы. Нужно было запугать его, сделать вид, что у следствия есть что-то против него, от чего он не сможет отвертеться, нужно было, чтобы он сам признался. Смотря на этого невзрачного паренька со светло-каштановыми волосами, маленькими постоянно бегающими глазками, покусывающего заусенцы то на одном пальце, то на другом, Тамерлан испытывал чувство брезгливости. Чутьё подсказывало ему, что перед ним преступник. Преступник, который еле держит себя в руках. Тамерлану нужно было, чтобы тот сорвался и, не выдержав, заговорил. Иначе придётся его отпускать, а отпускать его ох как не хотелось.

– Как часто вы пользовались машиной своего друга Игоря Котова?

– Я ей не пользовался.

– А он утверждает обратное. Да и при обыске в вашем общежитии мы нашли доверенность, выписанную Котовом на ваше имя.

– Ну ездил иногда…

– С кем? С Кристиной Деминой или с Ритой Семыкиной? Или со всеми по очереди?

Данила заерзал на стуле, ему явно было некомфортно.

– Где вы были в субботу, 25 октября?

– Я не помню.

– Я вам подскажу. В этот день вы ездили на экскурсию на Куликово поле. Вспомнили?

– Ну да.

– А что вы делали после экскурсии?

– Поехал в общежитие.

– А свидетели утверждают, что вы, как и несколько других студентов, около 9:30 вечера сошли с экскурсионного автобуса и отправились пешком в сторону Семёновско-Отрадного. И куда же вы направились?

– Домой…

– Значит, не в общежитие?

– Нет, я поехал домой на маршрутке…

– Кто может подтвердить ваше алиби?

– Бабушка…

– Значит, сейчас мы вызовем вашу бабушку и расспросим ее, были ли вы дома 25 октября вечером и во все другие дни, когда произошли убийства. А также покажем ей вот этот дневник, – Тамерлан кивнул на лежавшую перед ним тетрадь. – Пусть она его прочитает. Наверняка ей будет знаком почерк собственной матери.

В точку! Данила резко дернулся на стуле.

– Не вмешивайте в это бабушку. Она ничего не знает.

– Не знает? Так мы ее просветим, чтобы она знала, чем занимается ее внук, как он охотится на студенток, назначает им свидания, а потом жестоко убивает, вдохновляясь убийством, которое совершила ваша прабабка Анна Стромова в 1917-м году.