— Начните сначала, — приказала я. — Насколько я знаю, Пелагея Андреевна дворянка, представительница некогда знатной семьи, потерявшей все после революции.

Катя поперхнулась и закашлялась. Наконец она спросила:

— Кто сказал вам эту чушь?

Я изложила легенду о семейном проклятии.

— Ерунда! — Катя вдруг засмеялась. — Все не так. Слушайте…

Каким образом Пелагея Суворова оказалась в Москве, Катя не знала. Девочка родилась в столице, и годы ее детства прошли в этой квартире на Петровке. Мама детьми почти не занималась. А если откровенно — она просто не замечала ни Лену, ни Катю. Пелагея была отвратительной хозяйкой: готовить, стирать, убирать она не собиралась, все бытовые вопросы решала Сонечка.

Несмотря на безразличие матери, Катя не ощущала себя несчастной, наоборот, ей было хорошо в своей комнате. Сонечка заботилась о девочке и о ее сестре. Правда, Лена была не совсем здорова, она в основном лежала в кровати, пила таблетки, Соня делала подопечной уколы. Что за недуг был у старшей сестры, Катя не имела понятия, да ей было и неинтересно. Когда Лене становилось хуже, Соня надевала на себя и на Катю марлевые маски и строго приказывала:

— Не ходи к сестре, еще заразишься.

И Катя слушалась. Особой дружбы между ней и Леной не было. Ну как можно общаться с той, кто из двенадцати месяцев в году одиннадцать проводит в постели и хнычет? Врача к Лене не вызывали, значит, ее состояние было не таким уж тяжелым.

Один раз Пелагея неожиданно вернулась домой в середине дня, увидела Катю в маске и заорала:

— Сонька! Это что за спектакль?

— Леночка опять слегла, — ответила домработница. — Боюсь, Катюша заразится, у старшей сильный насморк, кашель.

— Ты дура! Ленка притворяется, — зашипела Пелагея.

— Нет, ей плохо, — прошептала Соня, — она опять пятнами покрылась.

— И что? — завизжала Пелагея. — Небось конфет обожралась. Сними маску!

— Негде Лене конфеты взять. И Катю мне жаль, — сказала Сонечка, — и Лену. Вдруг они умрут, как Надя?

— Да? — бросила, уходя в свою спальню, Пелагея. — Бог дал, бог взял!

Хотя Катя и была очень маленькой, но разговор ее поразил. Когда мать, разодевшись, ушла, девочка спросила у Сони:

— Кто такая Надя?

Няня попыталась ее отвлечь.

— Ой, Катюша, хочешь вкусное печенье?

Но крошка проявила редкостное упорство, стремясь утолить свое любопытство.

— Надя умерла? Почему? — принялась она допрашивать Соню. И в конце концов та сказала:

— У твоей мамы была еще одна дочка, Надежда. Она заболела и скончалась.

— Ей было плохо, как Лене? — уточнила Катя.

— Да, — нехотя призналась Соня, — но я подробностей не знаю.

— Разве маленькая девочка может умереть? — ужаснулась Катя, которая никогда раньше не думала о смерти.

— Всякое бывает, — бормотнула было Соня. Но тут же спохватилась: — Нет, конечно, я просто перепутала. Надя не умерла, она уехала… э… к своей бабушке. Та далеко живет, во Владивостоке.

Чем больше Соня изворачивалась, тем страшнее делалось Катюше. А тут еще, как назло, Лене стало совсем нехорошо, у нее начался безостановочный кашель, а тело покрылось язвами. Пелагея же, как обычно, пропала. Она порой не приходила ночевать домой неделями.