— В Гоптеве остались люди, дружившие с Брыкиным? — спросила я у Влады.

Хозяйка призадумалась.

— Не знаю, он тут давно не показывается, последний раз на похороны Нинки явился. Впрочем, может, Ритка знает?

— Зря она губу раскатала, — в своей грубоватой манере вступил в разговор Митрич, — Фомина думала, Паша ей за пособничество верностью отплатит. Дуры вы бабы! Не взял он Ритку замуж!

— А вы, мужики, сплетники страшные, — не сдержалась Владя. — Папа, зачем ты глупости повторяешь?

— Я дело говорю.

— Сам видел?

— Нет, Михаил рассказал.

— А он откуда узнал?

— Ему Настя Величкина натрепала.

— Она где новость взяла?

— За Ритой наблюдала. Думала, та к ее мужику подбирается, вот и приметила, как Паша с Фоминой тело к реке волокут. Сама ведь знаешь, все село шумело — Нинку хоронить надо, а тут еще одна покойница.

— Погодите! — взмолилась я. — Ничего не понимаю, объясните по порядку!

Владя встала и отошла к буфету.

— Сплетни это. Чего народ не наврет…

— Пожалуйста, — начала я ее упрашивать, — мне важна любая деталь!

— Около Нинки Косой Рита Фомина жила, — сказала Владя, — а еще через дом Настя Величкина, у нее муж был. Обычный парень. Теперь-то оба уже в возрасте, но Настька Костю своего ревнует, как в юные годы. У нее характер вспыльчивый, прямо фейерверк. Могла подойти и затрещину сопернице отвесить. Один раз, давно дело было, она при мне на Олю Гетину накинулась, вцепилась ей в волосы. Ольга перепугалась, закричала: «За что?» А Настя шипит: «Я видела, какими глазами ты на задницу Кости пялилась».

— Горячая баба, — одобрил Митрич.

— Величкину за драку даже в отделение забрали, — продолжала Владя. — Она с той поры осторожной стала, рук не распускала, но за соперницами следила. В особенности ее Ритка волновала. Ну и вроде Настька увидела, как Рита с Пашей к реке тело несут. Было это рано утром, около шести, а в семь Павел шум поднял: мол, жена утонула.

— И Настя ничего не сказала милиции? — уточнила я.

— Еще как заявила! — усмехнулся Митрич. — Орала дурниной: «Тащили они бабу, руки-ноги болтались».

— Но только Паша с Ритой ничего отрицать не стали, — подхватила Владя, — участковому объяснили: они Ксению не к реке, а от нее тащили. У Паши жена заболела, у нее температура поднялась, вот она и решила остудиться, зашла в воду и потонула. Брыкин проснулся — жены рядом нет. Пошел искать, увидел тело в воде, сам вытащить не смог, побежал к Рите.

— Почему к ней? — изумилась я. — Странно просить помощи у женщины в такой ситуации.

Владя опустила глаза.

— Она ему полюбовница, — брякнул Митрич, — хоть и старше, да спала с ним. Ритка в интернате котлы на кухне мыла, там, видать, и сладилось у них. Да вы у нее сами спросите!

— Фомина жива? — обрадовалась я.

— Чего ей сделается, — хмыкнул дед. — Она теперь хорошо устроилась! Живет богато, дом поставила не у нас, а в Тараканине — тут недалече, через десять километров, машину купила, сама рулит.

— Рита в Москве работает, — пояснила Владя, — бухгалтером. Ты, папа, зря к ней плохо относишься. Да, Фомина была посудомойкой, но потом на курсы пошла, профессией овладела, вот и получает по заслугам.