— Что сказывал Савелий?
— А что ему сказывать? Его забота ведома.
— Про Небабу…
Несколько раз сверкнула молния, озаряя хату зловеще-голубоватым светом. И в тот же миг снова коротко и резко ударил гром. Наползла лиловая туча. В хате стало полутемно. Опять загрохотал гром и глухими раскатами покатился над Пинском.
— О, господи! — тихо прошептал Ермола и, крестясь, отодвинулся подальше от оконца.
Пошел густой и упругий дождь. Все вокруг затянуло серой, туманистой дымкой. Возле окошка проскочила быстрая тень. Загремела клямка двери, и в хату, тяжело дыша, ввалился Гришка Мешкович.
— Едва не прихватило, — поеживаясь, усмехнулся он.
— Ладный дождь, — Шаненя посмотрел в оконце. — Кабы на денька два… Не повредит.
— Хлебный, — Гришка Мешкович снял шапку, пригладил путаные волосы и увидел незнакомого человека. Присмотрелся. — Не свататься ли пришел?
— Нет, — проворчал Алексашка.
— Чего же? Девке в пору. Жинка ладная будет.
Алексашка отвернулся к окошку. От неприятного разговора выручил Шаненя.
— Холопы бросают хаты и бегут в загон Небабы. Маентности и фольварки жгут, а панам секут головы… Вот и все вести.
— Под Гомелем? — вытянул шею Гришка Мешкович и завертелся на скамье.
— Там. И в других местах.
— Сказывал Савелий, чернь вилами и косами яро дерется, а казаки саблями… Просил сабли и пики ковать.
— Из чего ковать? — хмыкнул Велесницкий. — Железо надобно, а его нет.
— И я говорил ему. А Савелий свое: купить надо.
— Найти его можно, да за что купить?
На несколько минут воцарилась тишина. Алексашка понимал, какое наставление привез Савелий. Понимал и то, что на сабли требуется отменное железо, чтоб выдержало удар, чтоб мягким не было. У панов сабли отличные. Из немецкой и аглицкой стали кованные. Разве такую сталь найдешь в Пинске? А если поискать? Шаненя словно перехватил Алексашкины мысли.
— Железо есть у пана Скочиковского.
Шановного пана Скочиковского в Пинске и далеко за ним знают многие. Вот уже десять лет, как пан Скочиковский в железоделательных печах под городом плавит болотную руду. Вначале у пана была одна печь, а потом стало их семь. Четыреста пудов железа в год получает Скочиковский из печей. Сказывают, что железо у него покупает для казны ясновельможный пан гетман Януш Радзивилл. В Несвиже льют из него ядра к пушкам, куют алебарды и бердыши, панцири и латы. Еще возит пан Скочиковский железо в Варшаву. Что там из него делают, неизвестно. Теперь, когда Хмель разбил коронное войско под Корсунем, пан Скочиковский срочно соорудил две большие печи и приставил к ним пятнадцать холопов. Много железа надобно Речи Посполитой, чтоб вести войну с черкасами.
— Скочиковский железа не продаст, — уверенно заметил Мешкович. — Не станет пан голову свою на плаху класть… И не только Скочиковский, а любой пан не даст железо. Чтоб потом им же смерд ему голову снял?
— Продаст! — возразил Шаненя. — Тайно продаст хоть черту. Панская жадность у него в крови сидит. С ней и помрет.
— Купить не купить, а поторговать можно, — согласился Велесницкий.
— Недавно пан заимел пару гнедых, — рассказывал Шаненя. — Кони добрых мастей, рысаки. Деньги за них отдал немалые. Прислал хлопа сбрую заказывать. Сбрую сделаю ему что надо! Тогда в самый раз и потолкуем.