Тут Ягенка стала поглядывать по сторонам, а Мацько, заметив это, улыбнулся и спросил:

— Ты кого ищешь?

— Никого я не ищу.

— Я пришлю к вам Збышку; пусть от меня поблагодарит тебя и Зыха. Понравился тебе Збышко? А?

— А я и не глядела.

— Ну так теперь погляди, вот он идет.

В самом деле, Збышко шел с водопоя и, заметив Ягенку, прибавил ходу. Одет он был в лосиную куртку и круглую войлочную шапочку, такую, какие обычно надевались под шлем; волосы его не были подобраны в сетку и, ровно подстриженные над бровями, по бокам золотыми волнами падали на плечи; он шел быстро, высокий, красивый, похожий на пажа из владетельного дома.

Ягенка совсем повернулась к Мацьке, чтобы показать этим, что приехала только к нему, но Збышко весело поздоровался с ней, а потом, взяв ее руку, несмотря на сопротивление девушки, поднес ее к губам.

— Почему ты у меня руку целуешь? — спросила она. — Разве я ксендз?

— Не отнимайте руку. Это такой обычай.

— Надо бы тебе и другую поцеловать за то, что ты привезла, — заметил Мацько, — и то не было бы слишком.

— А что она привезла? — спросил Збышко, оглядывая двор, но не видя ничего, кроме вороного коня, который стоял привязанный к столбу.

— Воза еще не пришли, но придут, — отвечала Ягенка.

Мацько стал перечислять, что она привезла, ничего не пропуская, а когда сказал о двух постелях, Збышко сказал:

— Я и на зубровой шкуре хорошо сплю, но спасибо, что и обо мне подумали.

— Это не я, это тятя… — отвечала, краснея, девушка. — Если вам больше нравится на шкуре, то никто вас не неволит.

— Мне на всем хорошо, на чем придется. Бывало, в поле, после битвы, спал я, положив под голову убитого меченосца.

— А разве вы когда-нибудь убили хоть одного меченосца? Небось нет?

Збышко вместо ответа стал смеяться. А Мацько воскликнул:

— Побойся ты Бога, девушка, видно, ты его не знаешь. Он ничего больше и не делал, а все только меченосцев бил. Он на всем готов драться: на копьях, на топорах, а как увидит издали немца, так хоть на веревке его держи: так рвется в драку. В Кракове он даже посла Лихтенштейна убить хотел, за это ему чуть голову не отрубили. Вот каков парень. И о двух фризах я тебе расскажу, после которых получили мы слуг и такую добычу, что за половину ее можно бы Богданеи выкупить.

Тут Мацько принялся рассказывать о поединке с фризами, а потом о других приключениях, которые с ними случились, и о подвигах, совершенных ими. Дрались они и из-за стен, и в чистом поле, дрались со славнейшими рыцарями, какие только живут в чужих странах. Били немцев, били французов, били англичан и бургундцев. Бывали они в таких битвах, что лошади, люди, оружие, немцы и перья — все мешалось в один клубок. И чего только они при этом не видели. Видели замки меченосцев из красного кирпича, литовские деревянные крепостцы, церкви, каких нет возле Богданца, и города, и непроходимые чащи, в которых по ночам стонали выгнанные из храмов литовские божки, и разные чудеса; и везде, где дело доходило до битвы, Збышко шел впереди, так что дивились ему славнейшие рыцари.

Ягенка, присев на колоде возле Мацьки, внимательно слушала эти рассказы, поворачивая голову, точно она была у нее на винтах, то в сторону Мацьки, то в сторону Збышки и смотря на молодого рыцаря все с большим удивлением. Наконец, когда Мацько кончил, она вздохнула и сказала: