Не сразу, но клетки начали работать. Поначалу робко, по чуть-чуть, но их цвет стал меняться с красного на голубой. Я немножко помог им энергией, а затем убрал руку. Кажется, процесс пошел.

— Как чувствуешь себя, Арик? — спросил пациента. — Голова не болит?

— Нет, — ответил он. — Но щекотно. В голове будто таракан ползает.

Интересный эффект! Я невольно улыбнулся: тараканы в голове — это по-нашему.

— В Израиле есть тараканы?

— У нас нет, у других видел. Вот такие!

Он вытянул руку и развел большой и указательный пальцы. Ничего себе! Если у них такие головах…

— Потерпи, Арик! Это хороший таракан. Съест опухоль и исчезнет. Полежи.

Я встал и вышел в коридор, где немедленно столкнулся с папашей пациента. Он уставился на меня.

— Все нормально, — успокоил я. — Процесс пошел. Не беспокойте сына — пусть полежит. Через час вернусь и продолжу.

— Идемте пить чай! — предложил стоявший здесь же Терещенко.

Мы отправились к нему в кабинет, где секретарша главного врача принесла нам чай и бутерброды. Яков попросил кофе, ему сделали растворимого. Он его едва пригубил, к бутербродам вовсе не прикоснулся. Я стесняться не стал — целительство пробуждает зверский аппетит. «Как же так? — спросите вы. — Ведь энергия идет из окружающего пространства, сам говорил». Так-то оно так, но ведь кто-то пропускает ее через себя, направляет и контролирует? Силы тратишь — о-го-го! Поглощая бутерброды, я украдкой наблюдал за генералом. По его лицу читалось, что только усилием воли он сдерживает себя от желания встать и побежать к сыну. На мгновение ощутил острую зависть. Меня так не любили. Отца вовсе не знал — мать родила меня незамужней, а потом отдала сестре и укатила с очередным хахалем. Даже не знаю, где она сейчас. Вырастила меня тетя Оля. Вот она меня любила, но по-своему, по-деревенски. Лаской не баловала, хотя, заболей, как Арик, отдала бы все, чтоб вылечить.

— Ну, что навестим нашего пациента? — предложил я, сжалившись.

Генерал вскочил со стула, следом поднялись мы с Терещенко. Так, втроем, и ввалились в палату. Арик лежал на койке и читал книгу.

— В тумбочке нашлась, — объяснил подбежавшему к нему отцу. — Скучно просто так лежать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Яков.

— Хорошо, — ответил мальчик. — Только таракан в голове бегает. Щекотно и чесать хочется.

— Какой таракан? — изумился генерал.

— Дядя Миша запустил, — объяснил Арик. — Говорит: он съест опухоль.

Яков уставился на голову сына, словно разыскивая дырку, через которую впихнули насекомое.

— Это образное выражение, — успокоил я. — Процесс исцеления вызывает такие ощущения. Разрешите?

Отодвинув генерала, я присел и положил ладонь на голову Арика. А неплохо так процесс идет! Уже четверть опухоли потеряла красный цвет. Вот что значит юный организм! Это не директор торга с его циррозом и угробленной иммунной системой. Да и выглядит мальчик неплохо. Кожа на лице хоть и бледная, но уже не серого оттенка, в глазах появился блеск.

— Есть хочешь? — спросил я, убрав руку.

— Да, — кивнул Арик. — Очень.

— Я сейчас! — сказал Яковлевич и исчез за дверью. Спустя несколько минут он вернулся с санитаркой. Та держала в руках поднос. Подойдя к тумбочке, поставила на нее тарелку с манной кашей, кусочком батона и стакан жидкого чая. Положила ложку. Арик схватил ее и за пару минут смолол угощение, после чего вопросительно посмотрел на нас.