В кабинете Гая Юлия он протянул хозяину маленький, свернутый в трубочку свиток пергамента:
– Я сделал все, как требовалось.
Цезарь развернул свиток и пробежал глазами несколько строк.
– Я договорился с банкирами о переводе на ваше имя двухсот талантов серебра. Мало кто сумеет докопаться, что деньги переведены лично мной – банкиры умеют хранить тайны.
– Выглядит так, будто я взял взятку. Если бы я не считался слишком незначительным сенатором, кто-нибудь из банка мог бы сообщить об этом городскому претору…
– Сомневаюсь, что кто-нибудь получал такой крупный куш даже за поддержку консула, – улыбнулся Гай Марий.
Цезарь схватил Мария за руку:
– Скажите, ради богов, вы не чувствуете себя обманутым?
– Совсем нет, – Марий попытался освободить руку из судорожно сжатых пальцев Цезаря, но безуспешно. – Если земля стоит столько, сколько вы мне говорили, то останется и на приданое и для вашей младшей.
– Не знаю, как вас благодарить. – Цезарь отпустил наконец руку Гая Мария, но выглядел смущенным. – Я повторяю себе, что не продаю свою дочь, не продаю… Но временами мне кажется, что… Поверьте мне, Гай Марий: продать дочь я не мог бы. Я верю, что ее будущее и будущее ее детей станут мне оправданием, а вам – утешением. Надеюсь, вы сможете оценить ее по достоинству, она стоит того, – голос Цезаря дрогнул: о какой еще сумме может идти речь теперь, как он осмелится намекать о приданом для Юлии! Он встал из-за стола, сжимая в руке пергамент. Свиток он сунул в складки тоги, которая с правого плеча ниспадая свободно, образовала подобие кармана.
– Я не смогу успокоиться, пока не отнесу это в банк, – тут он прервался, а затем продолжил разговор, переведя на другую тему. – Юлии исполнится восемнадцать в начале мая, однако мне кажется, что свадьбу надо отложить хотя бы до середины июня – если вы согласитесь. Так что свадебные церемонии можно будет организовать в апреле.
– Так и сделаем.
– Я тоже так думаю, – Цезарь продолжал разговор исключительно для того, чтобы заглушить глухую тоску и отчаяние в душе. – Очень неудобно, когда день рождения девушки приходится как раз на то время года, когда выходить замуж считается дурной приметой. Хотя и не понимаю, почему период с поздней весны до начала лета называют несчастливым… Цезарь немного пришел в себя и успокоился.
– Ждите здесь, Гай Марий. Я сейчас пришлю к вам Юлию.
Теперь пришел черед Гая Мария волноваться. Встав в одном из углов уютной комнатки, он ждал. «Только бы девушка не оттолкнула меня!» – молил он. Ничто в поведении Цезаря не указывало на сопротивление Юлии, однако он знал: есть вещи, о которых продавец никогда не проболтается покупателю. Он и сам удивлялся тому, что жаждет взаимности. Хотя – как можно ждать взаимности от той, чьих кровей, красоты и юности он, конечно, не стоит? Сколько слез пролила она в подушки, узнав о предстоящей свадьбе? Ведь она уже наверняка представляла себе молодого аристократа… Разве стареющий землевладелец из глубинки – муж для Юлии?!
Дверь, ведущая на веранду дома из внутреннего дворика, широко распахнулась, солнце хлынуло в кабинет. Юлия стояла прямо в центре светящегося прямоугольника и улыбалась.