Во-первых, по смерти цензора Марка Ливия Друза пост не перешел тогда его девятнадцатилетнему сыну – еще несовершеннолетнему. А во-вторых, Марк Ливий Друз вдруг неожиданно нарушил традиционный консерватизм отца и выступил чуть ли не с позиций Гая Гракха, с которым отец его вечно спорил. Вот Скавр и предложил младшего Друза в Коллегию с тем, чтобы он образумился.

Остальные тридцать жрецов решили, что это лучший выход из затруднительного положения.

Но сам Гней Домиций Агенобарб был не в восторге, когда узнал, что должность его отца переходит к Друзу. На следующем же заседании в Сенате он объявил, что намерен обвинить Марка Эмилия Скавра, принцепса Сената, в святотатстве. Заявление не вызвало волнения ни в Сенате, ни у самого Скавра.

– Ты, Гней Домиций, даже не понтифик, а обвиняешь меня, Марка Эмилия, понтифика и принцепса Сената – в святотатстве, – спросил Скавр ледяным тоном. – Катись отсюда и играй в игрушки в Народном Собрании, пока не подрастешь!

Похоже, этим все и кончилось. Агенобарб уходил из зала под насмешки и оскорбительные выкрики присутствующих. Но Агенобарб еще не проиграл. Скавр отправил его в Народное собрание? Хорошо же! В течение двух дней он внес законопроект, провел его через обсуждение и голосование и превратил в закон. Отныне новички будут вводиться в Коллегию понтификов и авгуров не волей остальных ее членов, а будут выбираться специальным собранием, и занять вакантное место сможет любой. Но Скавр только смеялся.

– Как только кто-то из нас умрет, он будет баллотироваться, – мрачно сказал Метелл Долматийский.

– Пусть, если ему так этого хочется, – сказал Скавр.

– А если умру я? Он же станет верховным жрецом!

– Вот это будет карьера! – весело сказал Скавр.

– Я слышал, что он сейчас поддерживает Марка Юния Силана, – сказал Метелл.

– Да, а война с германцами в Заальпийской Галлии неофициально уже началась, – добавил Долматийский.

– Ого, этак он может провести через Народное Собрание этого Силана, а оттуда – прямой путь в центурии! – Скавр присвистнул. – А он молодец! Может зря мы не взяли его на место отца?

– Да как можно! – возмутился Метелл Нумидиец.

– Хочешь каждый день вспоминать о позоре его отца – и всего Рима – глядя на его рожу?

– Рим – всегда Рим, – ответствовал Скавр.

– Ерунда, ерунда, ерунда! – Нумидиец все еще кипел негодованием при мысли, что Гай Марий скоро будет консулом. – Рим, каким мы его знали, умер! Рим выбирает человека консулом на второй срок в течение трех лет, а он, к тому же, отсутствует в городе. Всякий сброд включают в легионы. Жрецов и авгуров выбирают толпою. Решения Сената то и дело изменяются Народом. Государство не имеет денег на армию! Новые люди! Поражения! Тьфу!

«Мне всегда хотелось писать о том, о чем не пишет никто» (из интервью «Паблишерс Уикли»)

Колин Маккалоу, писательница с мировым именем, родилась в небогатой семье в Веллингтоне, в Австралии, в 1939 году. В юности она мечтала о профессии врача, но средств, чтобы получить высшее медицинское образование, не хватало. Поэтому, закончив специальные курсы в США, она работает в одной из больниц среди младшего медицинского персонала. Ее карьера как писательницы оказалась успешной с самого начала. Дебютом стал роман «Тим», затем последовали «Поющие в терновнике», «Неприличная страсть» и другие. Колин Маккалоу всегда подчеркивала, что не стремится писать «на публику», по ее мнению это означало бы «продавать себя». Однако, все ее книги имели коммерческий успех и позволили самой построить свою судьбу так, как хотелось ей, не подчиняясь воле обстоятельств.