Я ее руку своей накрыть хотел, а она вдруг одернула ее и тут же со стула спрыгнула, убежала. Я с мишкой в коридор выскочил, но следом не пошел. К себе медведя этого прижал и сполз по обратной стороне двери на пол.
Вышел на веранду вдаль на рассвет смотреть. Когда-то любил это делать вместе с Аней. Подолгу на балконе стоять сзади, обхватив ее плечи руками и втягивать запах ее волос. А потом уловил, что сзади кто-то стоит и обернуться страшно…потому что знаю, что она пришла. Кожей чувствую и затягиваюсь сильнее сигаретой, чтоб успокоиться, дрожь во всем теле унять. Стою и думаю, что ей сейчас сказать и понимаю, что нечего. Не осталось слов, ненависти, желания раздавить ее… я сам раздавлен. Я уже не знаю, чего хочу. Меня просто накрывает от понимания, что она пришла ко мне сюда сама. Пожалеть пришла? Или спросить, что ее дочь здесь делала. Зачем еще могла прийти. И мысль о том, что из жалости пришла начинает заволакивать меня каким-то туманом безысходности, словно я черном тупике стою и выхода оттуда нет совершенно. Тоска какая-то ненормальная, что вот в этой бездне ее со мной рядом совершенно нет и возможно не будет никогда. Что я цепляюсь за прошлое, которое скорей всего нужно мне самому. И от неожиданности вздрагиваю потому что чувствую ее руки у себя на плечах. Наверное, в эту секунду я полностью лишаюсь рассудка. Я перестаю быть самим собой. Я опять в нашем прошлом, где нет места ненависти, недоверию, злости и жажде мести.
— Здесь очень холодно, — выдыхает мне сзади в затылок и меня начинает трясти от эмоций сам не понимаю, как отшвыриваю сигарету и резко к ней оборачиваюсь, чтобы неожиданно для нас обоих сгрести ее в объятия и жадно впиться в ее рот. Единственный способ успокоиться, забыться, потеряться от реальности — это раствориться в ней. Позволить себе уплыть в прошлое и завертеться в диком водовороте нескончаемого голода по ней. Аня обескуражена, она не отвечает на поцелуи, а я уже не могу остановиться. Мне это нужно. Мне нужно ее целовать, пить ее дыхание, глотать ее запах и ощущать себя живым. И я стону ей в губы, когда чувствую, как ослабевает сопротивление, как отвечает на мой поцелуй, легонько касаясь языком моего языка.
— Ты мне нужна, Аня….нужна мне сейчас, очень нужнаааа…безумно нужна.
И это правда. Она мне нужна, она мне необходима как воздух. Она и есть мой воздух и только за нее я и могу цепляться скрюченными пальцами, понимая, что вот он мой смысл. Чувствую, как Аня впивается пальцами в мой затылок и льнет ко мне дрожащим телом. Сама льнет. Без того, чтобы я насильно вжимал ее в свое тело, выдирая поцелуи и объятия. И меня ведет от этого, ведет от ее взаимности, сам не свой тяну через голову ее футболку, невольно вздрагивая, когда вижу как всколыхнулась ее полная грудь, округлая, тяжелая со сжатыми в тугие комочки сосками и я со стоном накрываю ее двумя ладонями, чтобы содрогнуться от этого дикого удовольствия сжимать ее и тереть тугие, вытянувшиеся вершинки, а потом хрипло застонать в унисон ее тихому стону. Ей нравится…она отвечает мне. И это сводит с ума…заставляет окончательно потерять голову. Мну ее грудь, то сильно, то чуть слабее, сжимая соски фалангами пальцев и терзая, не переставая ее пухлый рот. Прижал к поручням спиной и ощутил болезненно стоящим членом ее упругий живот. Одной рукой потянул вниз пижамные шорты и тут же сжал ее голые ягодицы.