Как раз в то время, когда Юрий и Раф рвали и метали в «Ритце», маленькая компания на пляже в Ницце наслаждалась хорошим вином и приятным обществом.

Верни развлекала всех рассказами о своих путешествиях – в качестве няни она несколько раз объехала вокруг света, везде побывала и все повидала. Джорди и Мари сидели у ее ног, захваченные описаниями таиландских храмов и африканских сафари, наводнения, которое застигло Верни в Венеции, и обеда с бывшим правителем Тимбукту.

Во время ее рассказа Джонни и Ники сидели бок о бок в шезлонгах, изо всех сил стараясь не смотреть друг на друга.

Им это даже частично удавалось.

Но Ники уже разобралась в отношении Джонни к дочери, а кроме того, немного побаивалась Верни. Она действительно старалась вести себя тактично и благоразумно.

Тем временем Джонни с трудом удерживался, чтобы не вскочить и не уволочь Ники в ее комнату. Только сила воли и постоянное напоминание самому себе, что в десять вечера – может, чуть позже – он получит награду за свое самообладание, помогали ему оставаться на месте.

Эти часы до обеда тянулись для Ники и Джонни мучительно и напряженно.

Да и выдержать обед было ничуть не легче – с точки зрения подобающего поведения. Особенно когда к десерту открыли третью бутылку вина.

Ники от него отказалась, хотя это был обожаемый ею золотистый мускат. Она боялась, что, выпив еще бокал, уже не сможет отвечать за свои поступки. Джонни, сидевший во главе стола, выглядел слишком соблазнительно – такой загорелый, такой мужественный в своей кремовой шелковой рубашке, с открытой шеей, темный, как грех, и прекрасный, как бог. А то, как он небрежно исполнял роль хозяина, словно только для этого и родился, лишь усугубляло положение. Он был изящен, очарователен, нежен к дочери, эрудирован и остроумен, о чем бы ни шла речь.

И конечно, то, что он был личностью мирового значения, являлось самым серьезным козырем против всех остальных, самых искусных хозяев – особенно в распаленном и беспокойном состоянии Ники.

Она могла думать только об одном – секс, секс и еще раз секс. Охваченная почти непреодолимым желанием прикоснуться к Джонни, Ники вцепилась в шелковую юбку своего нового зеленого платья, купленного в Париже. Это так легко – просто протянуть руку. Он так близко! «Ты должна подождать, – напомнила она себе. – По самым разным причинам… и прежде всего – чтобы не осрамиться перед людьми».

Может быть, имело смысл быстренько выпить несколько чашек кофе? Он поможет ей сдержать всепоглощающую, отчаянную страсть, усилившуюся – вне всякого сомнения – из-за выпитого алкоголя.

Несмотря на три выпитых бокала вина, Ники понимала, что делать это строжайше запрещено.

Подавив дрожь желания, она украдкой посмотрела на часы.

– Черт! – О, она сказала это вслух. – Простите, – пробормотала Ники, обращаясь ко всем сразу. – Опять батарейка в часах села.

– И такое вечно происходит, когда до ближайшего магазина мили и мили, – сочувственно произнесла Верни.

– Утром купим, – пообещал Джонни. – Дайте-ка я взгляну.

Он наклонился к ее руке и прошептал:

– Держись, детка, – словно умел читать мысли. Потом отстегнул ремешок, сунул часы себе в карман и сказал вслух: – Давайте перенесем кофе и десерт на веранду.