— Здесь пока расстанемся, — сказал Павел. — Моя легенда требует поселиться со всей возможной роскошью в пристанище, названном любезным мистером Роулзом «Добрая Надежда». Мы и без него знали, что это самый лучший в городе отель, но теперь просто неудобно было бы демонстративно отклонить столь явный намек. Он заодно мне сказал, что ввиду резкого увеличения числа приезжих где-либо еще устроиться будет трудно. И я, вы знаете, ему поверил. Осталось, чтобы он поверил нам. То, о чем вы сказали, Павел Карлович, может означать, что коллега имеет на вас определенные виды. Вербовка в агенты британской колониальной полиции или иные действующие здесь спецслужбы не исключается. И вы, безусловно, пойдете ему навстречу настолько далеко, насколько позволит сумма предложенного вознаграждения. Бесплатно работают только из патриотизма, а какой из вас, немца, патриот туманного Альбиона?

— Такой же, как и России…

— Именно. Значит, я еду устраиваться в «Добрую Надежду», а вы поищите уютный домик неподалеку, в пределах версты от данного места, хозяева которого согласятся сдать одну или две комнаты холостым, состоятельным и непьющим молодым людям вроде вас… Хозяева, в свою очередь, должны быть также людьми положительными, не слишком пожилыми, мечтающими заработать неплохие деньги…

— Ну, вы уж больно жесткие условия ставите, Павел Васильевич, — скривился Эльснер.

— Вы, надеюсь, еще помните, что мы не на курорт Биарриц приехали? — прищурился жандарм. — В разведке простых заданий не бывает. Так что примите к сведению и исполняйте. За ценой, в пределах разумного, не стойте.

Кирсанов посмотрел на ручной хронометр, достаточно редкую вещь здесь, где в ходу по преимуществу карманные часы.

— Где-то около шестнадцати свяжемся, если не возникнет экстренной необходимости… Действуйте, господа.

Изобразил рукой жест, могущий означать как прощание, так и многое другое, и твердым шагом направился к стоянке наемных экипажей.

— А хорош, черт возьми! — с восхищением и долей зависти тихо сказал Давыдов. — Не понимаю, почему в старое время жандармов не любил.

— Потому, что хорошие — не попадались, — рассудительно ответил Эльснер.

Кирсанов, отныне господин Питер Сэйпир, доехал до трехэтажного, выстроенного в подлинно колониальном стиле отеля на склоне Столовой горы. Отгороженный от вымощенной брусчаткой улицы фигурной металлической решеткой, тот стоял посередине зеленой лужайки, окруженной настоящими канадскими кленами, с зелеными сверху и красными с изнанки листьями. Невидимый от ворот, где-то неподалеку шумел фонтан. В тени деревьев на достаточном расстоянии друг от друга были расставлены садовые скамейки.

Увиденное Кирсанову понравилось. Сразу чувствуется сила и незыблемость британских традиций. Такие же точно уголки уюта и отдохновения можно увидеть в любом более-менее приличном городе необъятной империи: в самом Лондоне, Бомбее, Калькутте, Веллингтоне, Сиднее или Каире. Вряд ли сразу и сообразишь, где именно находишься, если не окажется поблизости характерного вида туземцев. Особенно когда войдешь внутрь через окованные медью вращающиеся двери.