Домофон не работал, она сразу поднялась на этаж. В дверь квартиры звонить пришлось долго. Если бы Ксюша с улицы не увидела свет, который горел на кухне, она бы уже давно развернулась и ушла. А так ждала и звонила. Ждала и звонила.

Дианина мама открыла минут через пять. И у Ксюши на глаза навернулись слезы.

— Ксюша? — равнодушно сказала мама. — Прости, я не слышала. Напилась снотворного, ничего не соображаю. Заходи.

Ксю аккуратно протиснулась в коридор. Дианкина куртка на вешалке заставила вздрогнуть.

— Егора посадили, — выпалила Ксюша, стараясь на смотреть на куртку.

— И Егора? — равнодушно спросила мама Лена.

— А кого еще? — удивилась Ксю.

— Мужа. На семьдесят два часа. Но вроде бы должны сегодня выпустить.

— Егора подозревают в убийстве, — тихо сказала Ксюша, — якобы он яд в спайс закачал.

— Не может быть, — отмахнулась мама и медленно пошла на кухню, — он же ее домой привел и сидел тут с ней, пока я не пришла.

Ксюша двинулась за ней.

— А вы можете позвонить следователю и сказать, что Егор ни при чем?

— Могу, — сказала тетя Лена таким безразличным тоном, что Ксю тут же добавила:

— Завтра, когда выспитесь.

— Могу и завтра…

Мышкина мама остановилась посреди кухни и нахмурилась.

— А ты не знаешь, зачем я сюда пришла?

— Может, — осторожно сказала Ксюша, — чаю попить?

— Чаю… — без выражения повторила тетя Лена. — Попить…

— Извините, — сказала Ксю, — я лучше завтра зайду.

— Ладно, — мама Мышки вдруг посмотрела на гостью с проблесками интереса в глазах. — А ты зачем приходила?

Ксюше стало зябко, она лихорадочно подбирала слова, когда в дверь позвонили.

— Я открою! — почти крикнула Ксю, хотя тетя Лена и не порывалась бежать к двери.

Открыла, даже не посмотрев в глазок. На пороге стоял Мышкин папа и тупо смотрел на ключи в своей руке. Сейчас он очень походил на свою жену. Страшно походил.

— Я забыл, какой ключ, — с трудом выговорил он и вошел.

Дальнейшее напоминало сцену из фильма про зомби. Папа медленно снимал ботинки и что-то бормотал про камеру, про то, что он не спал почти. Мама стояла, прислонившись к стене, и смотрела на него, как на постороннего человека. Ксю словно приросла к месту, не могла сдвинуться, пока Мышкин папа не расплакался. Не так отчаянно, как тогда, в школе, а тихо-тихо, как маленький мальчик.

— Я все думал… — говорил он жене, — это ведь я виноват… Я Дианку только воспитывал… Ну… как воспитывал… Говорил, что надо и что не надо… А сам… Я ведь даже не мог вспомнить, в каком она классе, «А» или «Б»… Не знал, есть ли у нее мальчик. У нее же есть, да?.. Был?

— Давай я пока ужин сделаю, а ты в душ, хорошо? — тихо сказала тетя Лена.

Она вытерла слезы ладонью, папа кивнул и с отчаянной надеждой смотрел в лицо жены.

— Ты не виноват, — тихо сказала она, — ты правда не виноват…

Только теперь Ксюша смогла сбросить оцепенение и тихонько, не попрощавшись, вышла из квартиры.

Пока она бежала домой — реально бежала, как на стометровке — холодный апрельский ночной ветер сдул слезы. А заодно проветрил голову. «Надо самой разобраться во всем, — повторяла Ксю. — Надо полазить по Мышкиной странице. Егора надо вытаскивать. Если не я, то кто?»