Около Военной школы Эварист обратил внимание Элоди на изображения египетских статуй, исполненные Давидом по римским образцам эпохи Августа. При виде их какой-то напудренный старик, парижанин, воскликнул:

— Можно подумать, что находишься на берегах Нила!

За те три дня, что Элоди не видала своего друга, в «Амуре-Художнике» произошли важные события. На гражданина Блеза был сделан донос в Комитет общественной безопасности по обвинению в мошенничестве при поставках в армию. К счастью, у торговца эстампами оказались знакомства в секции: Наблюдательный комитет секции Пик поручился за его благонадежность перед Комитетом общественной безопасности, и Блеза совершенно оправдали.

С волнением рассказав об этом, Элоди прибавила:

— Теперь мы успокоились, но тревоги было достаточно. Отца чуть было не посадили в тюрьму. Еще немного, и я обратилась бы к вам, Эварист, с просьбой похлопотать за отца у ваших влиятельных друзей.

Эварист ничего не ответил. Элоди даже не поняла всей значительности его молчания.

Они шли, держась за руки, вдоль крутого берега Сены. Они обменивались нежностями на языке Жюли и Сен-Пре: добрый Жан-Жак предоставил к их услугам все средства расписывать и приукрашать свою любовь.

Городское управление совершило чудо, создав на один день в голодающем городе полное изобилие. На площади Инвалидов, близ реки, раскинулась ярмарка: в ларьках продавали сосиски, вареную, копченую и сервелатную колбасу, окорока, обложенные лавровым листом, нантерские пирожные, пряники, блины, четырехфунтовые хлебы, лимонад и вино. В других бараках торговали патриотическими песнями, кокардами, трехцветными лентами, кошельками, медными цепочками и иными мелкими украшениями. Остановившись у прилавка скромного ювелира, Эварист выбрал серебряное кольцо с рельефным изображением головы Марата, повязанной платком. Он надел этот перстень на палец Элоди.

В тот же вечер Гамлен отправился на улицу Сухого Дерева к гражданке Рошмор, пригласившей его по срочному делу. Она приняла его в спальне, лежа на кушетке, в кокетливом пеньюаре.

Поза гражданки выражала сладострастную томность, а все вокруг говорило об ее прелестях, об ее вкусах и талантах: арфа возле приоткрытого клавесина; гитара на кресле; пяльцы с натянутым для вышивания атласом; на столе — начатая миниатюра, бумага, книги; книжный шкаф, в беспорядке, перерытый прелестной ручкой, казалось, торопившейся все изведать и перечувствовать.

— Привет, гражданин присяжный!.. — сказала она, протягивая ему руку для поцелуя. — Сегодня Робеспьер-старший передал мне для вас отлично составленное письмо к председателю Эрману; вот приблизительно его содержание: «Рекомендую вам гражданина Гамлена, своими способностями и патриотизмом заслуживающего, чтобы на него обратили внимание. Считаю долгом указать вам на патриота, чьи принципы и поведение во всем согласуются с революционными идеями. Вы не преминете воспользоваться случаем быть полезным республиканцу…» Я немедленно отвезла письмо Эрману, который принял меня с отменной любезностью и тотчас же подписал приказ о вашем назначении. Это — дело решенное.