Думал Артем – кусок не полезет в глотку, но так за день проголодался, что слопал две порции. Хороший был кабанчик. Правда. Хоть и не помни о том, что с утра еще хрюкал. Да и все они хрюкали когда-то, что же, не есть их теперь?

Пить только не получалось. А Сухой не пропускал. Каждый по-своему готовился к разговору с людьми.

– Я-то все хотел с тобой обсудить, ждал, пока ты появишься. Ты, конечно, волен с людьми пообщаться. Я от своего не отказываюсь. Но просто чтоб ты понимал, что не обязательно вот это, знаешь – грибы, свиньи… Можно и другим заняться. Разведка, к примеру…

– Спасибо, дядь Саш.

Подкрался Кирюха маленький, кашлюн. У! – напугал, залез к Артему на колени. Сбежал от матери: его время прошло уже, должен был спать. Потом и она, Наталья, сама пожаловала. Отругала сына, но согласилась побыть – от кабана еще оставалось.

– А-ань! Дай кусочек!

– Иди к нам. Побольше положу тебе, надо, чтобы вырасти.

Кирюхе дали свою тарелку, он уселся между Артемом и Аней, стал изо всех сил жевать мясо.

Перед третьей добавкой к отчиму подошел дозорный, грузин Убилава, и что-то ему нашептал. Сухой утер лоснящиеся губы, и, не глядя на Артема, встал из-за стола. Артем через плечо проследил: вызвали к южному туннелю. Тому, который к Алексеевской и дальше в метро. Что там?

Не видно. Ушел за колонны, на пути.

Не возвращался минут десять.

– А ты нашел Полярные Зори? – промычал Кирюха.

– Что? – рассеянно переспросил Артем.

– Полярные Зори! Ты сказал, что их поймал! Нашел их? Ты же за ними ходил?

– За ними. Нашел.

– Ма, слышишь? Артем Полярные Зори нашел!

Наталья поджала губы.

– Это неправда, Кирюшенька.

– Артем! Это же правда же?

– Хватит, – велела Артему Наталья.

– А как там, Тем? Чего там в Полярных Зорях? Микробы там как?

– Сейчас, – сказал Артем. – Погоди, чувачок.

У южного края платформы Сухой стоял с мужиками, озирался на застолье: семафорил багровым лицом в багровом аварийном свете. Артем хотел к нему; стал выбираться, отсадил Кирюху, но отчим заметил, махнул ему рукой: сиди, мол, иду уже.

– Что происходит? – спросила Аня.

– Ну скажи ей, что это правда!

– Так! Ты сейчас спать у меня пойдешь!

Сухой вернулся к пиру. Сел к Артему, улыбнулся так, как будто губы растрескались и больно было их растягивать.

Кирилл от обиды на мать ковырял вилкой Прошке зажмуренный глаз. Дашка накладывала Илье Степановичу жирного бедра. Артем взял Сухого за локоть.

– Что там, дядь Саш?

– По твою душу пришли. Ну мы им, конечно, от ворот поворот.

– Орденские? От Мельника?

Аня держала нож в руке так, как будто ударить собиралась им. Артем положил пальцы на карман. Наган там был, на месте.

– Нет. С Ганзы.

– Много их? Спецназ прислали?

– Два человека. Гражданские.

– Двое всего? И что? Что говорят?

– Говорят, времени дают думать до утра. Понимают, что мой сын и все такое, – Сухой смотрел в тарелку. – Что не хотят доводить до крайности.

Артем насчет сына не стал спорить.

– И что утром?

– Введут полную блокаду станции. У нас больше ничего не станут закупать, и нам ничего продавать не будут. Комбикорм и прочее. Плюс запрет на передвижение. Говорят, с Алексеевской решили уже.