Человек не говорил, а бросал фразы одну за другой.

— Товарищ Никитин, почему вы так поздно? Обещали быть в двенадцать, а сейчас сколько? — строго спросил Дроздов.

Никитин развел руками:

— Что я могу сделать? Где только сегодня я не был! Все вызывают, все ругают, а чем я виноват? Вчера вечером меня в столовой даже не было.

Гончаров пододвинул стул:

— Садитесь, пожалуйста, и расскажите, что произошло. Почему Орлов понес сам деньги? Ведь обычно за деньгами приезжает инкассатор.

Никитин тяжело опустился на стул, положил возле себя портфель и, вздохнув, заговорил:

— Вчера в шестнадцать ноль ноль я ушел в министерство, а оттуда в горторготдел на совещание. Закончилось оно поздно, на работу я не вернулся. Утром прихожу, мне рассказывают, что вчера вечером Орлова убили и деньги отняли. Спрашиваю: как убили, какие деньги? Мне говорят: наши деньги, столовой. Стал я разбираться. Как? Почему? Оказывается, только я ушел, звонок по телефону из банка. К телефону подошел Орлов. Говорят, что сегодня — вчера, значит, — инкассатор не приедет, просят деньги доставить своими средствами. Старшая кассирша идти отказалась: у нее уже несколько дней болела нога. А Орлову все равно идти домой мимо банка, вот он и понес деньги сам. А вскоре как ни в чем не бывало приезжает инкассатор. Ему, конечно, объяснили — он к телефону. Да разве сразу толку добьешься? А когда проверили, выяснили, что никто не звонил.

— Скажите, товарищ Никитин, кто из ваших сотрудников мог знать, что Орлов собирался относить деньги в банк? — спросил Гончаров.

Никитин наморщил лоб.

— Многие, — наконец ответил он. — Изволите ли видеть, аппарат у меня сработался, люди между собой дружат.

— А кто из ваших работников подходит под такие приметы: мужчина лет двадцати восьми — тридцати, высокого роста?

Никитин подумал и уверенно ответил:

— Таких нет. Тридцати лет, говорите? Нет, никого нет.

— Может быть, все-таки есть? Постарайтесь вспомнить.

— Я в этой столовой уже много лет. У меня мужчин — раз, два и обчелся, да и то все пожилые или мальчики-ученики, а убил Орлова, говорят, шофер легковой машины…

— Может быть, кто-нибудь из знакомых Орлова подходит под эти приметы? — продолжал настойчиво допытываться Гончаров.

— Орлова я знаю давно. Всех его знакомых по пальцам пересчитаю. Нет, нет… Таких не имеется. Я, во всяком случае, не знаю.

Гончаров продолжал:

— Многие из ваших сотрудниц курят?

— Как изволили сказать? — не понял вопроса Никитин.

— Я говорю, многие ли из ваших сотрудниц курят?

— Курят? Да! Некоторые курят.

— Нет ли в числе курящих крашеной блондинки с шестимесячной завивкой?

Никитин растерянно развел руками:

— Женщин у меня много, одних официанток двенадцать, а потом еще поварихи, раздатчицы, хлеборезы, буфетчицы… Курит, говорите… Да, по-моему, многие из них курят и делают перманент. Крашеная блондинка… Кто их знает! Надо будет присмотреться. А какая она из себя: толстая, худая, большая, маленькая?

— Не знаю, — вздохнул Гончаров.

— Ах, вот оно что! Вы, значит, сами не знаете. Жаль! Очень жаль!

— Значит, вы никого не подозреваете?