– Ни за что, потому что большой храбрый мужчина, который приказывает мне остаться здесь, это тот, кого порежет в клочья безумный маньяк, который прячется в чулане.

Он подошел прямо к чулану, таща ее за собой, и распахнул дверь.

– Никакого маньяка.

– Не в этом чулане. Полагаю, их в этом месте еще двадцать.

Не желая спорить, он вместе с ней стал систематически обыскивать второй этаж.

– Нужно было обзавестись оружием.

– Мой АК-47 в ремонте. Наверху никого нет, и внизу тоже, потому что вы обошли весь первый этаж. И запах сильнее всего в моей спальне.

– Не означает ли это, что спальня – последнее место, где она побывала? Или провела здесь больше всего времени. Она, потому что я не представляю себе киллера, который душится крадеными духами, будучи при этом мужчиной.

– Возможно. Мне нужно проверить мастерскую. Если боитесь, заприте дверь спальни.

– Я не запрусь в спальне. Вы читали «Сияние»?

– Ради всего святого!

Смирившись, он вернулся к лестнице и стал подниматься. Она шла за ним, вцепившись в его ремень.

В иной ситуации большое захламленное и красочное пространство заворожило бы ее. Теперь же она прислушивалась к каждому звуку, готовясь к нападению. Но видела только столы.

Мольберты, холсты, баночки, пузырьки, тряпки. На стене висела массивная пробковая доска, вся сплошь в фотографиях, набросках, наспех нацарапанных записках.

Она почувствовала запах краски, скипидара, мела.

– Здесь много запахов, – констатировала она. – Не знаю, можно ли ощутить духи.

Она взглянула вверх, в большой купол света над зоной гостиной с длинным кожаным диваном, парой столов, лампой и сундуком.

И тревога несколько сгладилась – настолько, что она отпустила его ремень и отступила, чтобы лучше рассмотреть комнату.

Десятки холстов были прислонены к стенам. Она хотела спросить, что вдохновило его написать эти картины, а потом составить таким образом. Что он делает с ними?

Но сейчас, похоже, не время для вопросов.

И тут она увидела русалку.

О, боже, как она прекрасна. И ужасна. Ужасает так, как способна только истинная красота. Она не спасет их, верно? Она не Ариель, ищущая любви, мечтающая о человеческих ногах. Море – единственный любовник, который ей нужен. Она будет хладнокровно наблюдать, как тонут моряки. Если кому-то удастся добраться до ее скалы, его участь будет еще страшнее, чем судьба утопленников. И все же последнее, что он увидит, – ее красоту.

Ей хотелось коснуться этого гибкого, всеми красками переливающегося хвоста. Пришлось заложить руку за спину, чтобы удержаться.

– Как вы назовете картину?

– «Она ждет».

– В самую точку. Интересно, кто это купит? И увидят ли они, что именно вы нарисовали, – или только прекрасную русалку на скалах над бушующим морем?

– Зависит от того, что они захотят увидеть.

– Значит, они не умеют смотреть. И это меня отвлекло. Здесь больше никого нет. Она приходила сюда – и ушла.

Лайла повернулась и увидела, что Аш наблюдает за ней.

– Нам следовало бы вызвать полицию… – нерешительно сказала она.

– И что мы им скажем? Что мы унюхали запах духов? Но он рассеется, прежде чем они успеют доехать… Да и все в порядке, ничего не пропало.