Потолок взмывал вверх, открывая пространство второго этажа с тонкими перилами и медными полосами цвета ярь-медянки.

– Поразительно, – выдохнула она и, поскольку он ее не останавливал, пошла бродить по кухонной зоне, выложенной черно-белыми изразцами, со стойками полированного бетона, и обеденной зоне с большим черным столом и полудюжиной стульев с высокими спинками.

Она предположила, что стены нейтральных тонов служат фоном для картин, набросков карандашами и углем, акварелей – коллекция, за которую любая галерея отдала бы все.

– Это ваше. Все ваше.

Она ступила в другую зону, что-то вроде кабинета, совмещенного с библиотекой и гостиной, с собственным маленьким камином. Очень уютное местечко, несмотря на отсутствие перегородок.

– Все это ваше, – повторила она. – И вполне хватает места для семьи из десяти человек.

– Иногда так и бывает.

– Вы… о!

Она рассмеялась и покачала головой.

– Полагаю, это правда. Ваша огромная семья часто здесь собирается.

– Время от времени. Иногда.

– И вы сохранили старый лифт.

Она подошла к широкому решетчатому лифту.

– Но он не выпадал из общего стиля. Если хотите, можем воспользоваться лестницей.

– Да. Пожалуйста, потому что мне не терпится увидеть второй этаж. Вы прекрасно использовали пространство: цвет, текстура, все!

Она не шутила насчет любопытства и подошла к лестнице с ее старыми медными перилами.

– Я провожу время в разных квартирах и домах и часто удивляюсь, о чем думают люди. Почему ставят это здесь, а не там, и почему убрали или оставили ту или иную стену. Во всяком случае, если вам понадобится домоправительница, вспомните обо мне.

– Обязательно.

Она широко улыбнулась:

– Мой номер у вас есть. Кстати, сколько здесь спален?

– На этом этаже? Четыре.

– Четыре… как вы богаты… Ох… я это говорю вовсе не потому, что прицелилась выйти за вас из-за денег. Это чистое любопытство.

– Теперь вы испортили мне ночь.

Она снова рассмеялась – и пошла дальше, к тому, что казалось симпатичной гостевой спальней – с кроватью под балдахином и большой картиной с целым полем подсолнухов, насыщенных цветом.

Но на самом пороге остановилась и свела брови.

– Подождите, – велела она и последовала туда, куда вело ее обоняние.

Шагала быстро, удаляясь от лестницы, и снова остановилась в комнате, которая, по-видимому, была хозяйской спальней – с большой железной кроватью серо-стального цвета и смятым синим покрывалом.

– Я не собирался принимать здесь гостей, когда…

– Нет! Стойте здесь!

Она подняла руку и быстро вошла в комнату.

– «Будуар»! – провозгласила она тоном открытия и недоумения.

– У мужчин не бывает будуаров, Лайла-Лу. Только спальни.

– Нет-нет. Духи. Духи Джули, ощущаете?

Он не сразу понял, что давно принюхивается к этому свежему, кокетливому аромату. Но потом уловил более глубокие, чувственные нотки, все еще висевшие в воздухе.

– Теперь ощущаю.

– Это безумие. Господи. Это безумие, но вы правы.

С колотящимся сердцем она стиснула его руку.

– Вы были правы насчет взлома квартиры Джули. Потому что тот, кто вломился туда, побывал здесь. Может быть, и сейчас здесь.

– Оставайтесь на месте, – приказал он, но она не только сильнее сжала его пальцы, но и вцепилась в его руку своими обеими.