Он встал и поднял руку:

– Минуту, пожалуйста.

Еще один скан зрачков, поняла Лайла. Она и не заметила его в лепнине.

– Немного гостей. И еще меньше переступают порог этой двери. Но, думаю, мы поймем друг друга и бизнес, о котором идет речь, гораздо лучше, чем вы.

Он отступил от двери.

– Пожалуйста. После вас.

Аш ступил в дверной проем, стараясь помешать Лайле войти, пока не увидит, что их ждет. Взглянув в довольное лицо Вазина, он взял Лайлу за руку и вошел вместе с ней.

Тонированные окна пропускали золотой свет, как нельзя лучше оттенявший коллекцию. Внутри стеклянных островков, башен и стен жили блеск, сияние и сверкание Фаберже.

Витрины для часов. Для коробочек. Для драгоценностей. Для чаш. Для фляжек. Каждая аккуратно расположена по категории.

Она не увидела другой двери, кроме той, через которую они вошли. И хотя потолки были высокими, а полы – из ярко-белого мрамора, она видела позолоченную и безлюдную пещеру Аладдина.

– Из всех моих коллекций – это величайший триумф. Если бы не Романовы, Фаберже оставался бы известен только ограниченному кругу аристократов или богачей. Художники, конечно, Фаберже или тот же великий Перхин, заслуживают величайших похвал за видение, за искусство, даже за риск, на который они пошли, чтобы превратить довольно успешный ювелирный бизнес в империю искусства. Но без покровительства царей, Романовых, очень многое никогда бы не было создано. И все эти вещи были бы всего лишь следом в мире искусства.

Сотни вещей. Сотни сотен, подумала Лайла. От маленьких нарядных яичек до вычурного чайного сервиза для пикников. Подарочные изделия, вазы, еще одна витрина с фигурками животных.

– Это удивительно. Я замечаю широчайший кругозор, поразительное видение и мастерство, так много разнообразия в одном месте. Удивительно, – повторила Лайла. – Должно быть, ушли годы на то, чтобы собрать такую коллекцию.

– Да. С детства, – согласился Вазин. – Вам нравятся часы.

Он подошел к ней, оставаясь на расстоянии вытянутой руки.

– Видите эти, в форме веера, очень подходят для письменного стола или каминной доски. Какое свечение эмали, мягкий, но все же насыщенный оранжевый цвет. Детали: золотые розетки по двум сторонам основания, бриллиантовый бордюр с огранкой «роза». А вот работа того же мастера, Перхина, изысканно-простые круглые часы, бледно-голубые с плетеной окантовкой.

– Они все прекрасны.

И тоже пленники. А искусство никогда не должно быть пленником, услаждать взор только одного человека или тех, кого он допускал в свое святилище.

– Все это антиквариат? Многие выглядят так современно.

– Все стары. У меня нет желания владеть тем, что может иметь каждый человек, предъявив кредитную карту.

– Они все поставлены на полночь.

– Полночь, когда убийцы собрали в подвале царскую семью. Что было бы ее концом, если бы не побег Анастасии.

Она с деланой наивностью широко раскрыла глаза.

– Но я думала, что ее смерть доказана. Тесты на ДНК и…

– Лгут.

Рукой, как топором, он разрубил воздух.

– Как лгали когда-то большевики. Я последний из Романовых, последний, в чьих жилах течет кровь Николая и Александры, которую их дочь передала сначала моему отцу, потом мне.