— Когда твой гормональный фон придет в норму, а значит, и эмоции будут стабильны, — избавившись от скаф-пленки, Рожер зашел в кабину очистки и удовлетворенно выдохнул, подставляясь под распылители.

— На самом деле, я хотела только узнать, что говорил тебе Арни, когда напал. Он как-то объяснил причину агрессии? — Я смотрела на поблескивающее от жидкости тело своего любовника не отрываясь, привычно отмечая, насколько же он физически совершенное создание, но желания не ощущала. Очевидно, Рожер прав, после вчерашнего чувственного подъема пришел вполне закономерный спад, и мое либидо сегодня было весьма близко к нулевому показателю.

— Объяснил? — хмыкнул капитан, поднимая руки и закрывая глаза во время сушки. — Извини за грубость, но Штерн абсолютно съехал с катушек в тот момент и был не в состоянии общаться хоть сколько-то адекватно.

— Странно, — пробормотала, всматриваясь внимательней в выражение лица Рожера, но оно оставалось непроницаемым. — Если он выбрал именно тебя в качестве объекта своей агрессии, значит, имел какие-тo четкие и весьма веские причины, ну или хотя бы думал, что имел. И обычно люди в таком состоянии их озвучивают. Пусть не всегда понятно для окружающих, но достаточно внятно для последующего анализа, а учитывая общительность Арни, он должен был хоть кому-тo…

— Софи! — внезапно рявкнул Тюссан, и я подпрыгнула на кровати. — Я запрещаю тебе озадачиваться разбором происшествия со Штерном!

— Прости? — прищурилась, мгновенно напрягаясь.

— Что-то непонятно? Как твой капитан доношу до твоего сведения, что ничто из случившегося с этим членом экипажа не касается тебя, не пересекается с твоими должностными обязанностями, а значит, отвлекаться размышлениями и изысканиями на эту тему в служебное время ты не имеешь права. А как твой мужчина я не хочу, чтобы ты забивала себе голову чужим психическим срывом, выискивала признаки своей вины и недосмотра и, следовательно, наносила тяжкий вред собственному эмоциональному равновесию.

— Я не… — попыталась возразить, но в этот раз Тюссан слушать меня терпеливо явно не собирался.

— Не что, София? — его голос гремел грозным «капитанским» звучанием, действительно напоминая мне, что у него есть власть приказывать, и он ею умеет пользоваться, невзирая на то, что нас связывает. — Не сидела тут все это время, ковыряясь в себе и размышляя, где недосмотрела?

— Это так, — и не думая соврать, подтвердила. — И признаю, что ты имеешь полное право указывать мне на недопустимость потери концентрации в рабочие часы. Но с личным временем и диктатом, o чем мне думать, а о чем нет, уже перебор, Рожер! Ты переходишь границы!

Внезапно Тюссан как-то почти по — звериному прыгнул ко мне, толкая в грудь, опрокидывая на спину и вырывая шокированный вскрик. Он навис надо мной: мышцы вздутыми буграми, на лбу ближе к виску вспухла вена, рот искривлен в некоем подобии оскала, а зрачки расширились, почти пожрав золотистую радужку.

— Никаких, мать их, границ между нами! — прогрохотал он мне в лицо, пугая на мгновение по-настоящему, прямо до ступора.