— Овен?

— Ох. Как трогательно, - хочет приложить ладошку к сердцу, но вовремя вспоминаем, что мы так то тащим мягкую убийцу.

— Ты запомнила. Я видела, чувствовала, что я тебе дорога...осторожнее, ступенька, - кричит Филу, впавшему в шоковое состояние, но лицезреть концерт продолжающему.

Поздно.

Блгодаря стараниям Колесниковой, он таки грохнулся и матрац накрыл его сверху.

Переглянулись.

— «Прякинь», - гыкает Алёна.

— И сама не ожидала столь сильного эффекта.

Из «лежанки» появляется рука.

— Хорошо. Больше шутить не стану, - сдавленно заверяют нас.

— Ради всего святого, помогите выбраться!

Брюня - брюнет

Форева - навсегда

Пип-пип - замаскированное ругательство 🤬

— Не притворяйся. Он для тебя нетяжёлый. Чего мы тебе должны помогать? Варь, ты куда?

— Книжка отлетела. Я за ней, - указываю на томик, обёрнутый в обложку, скрывающую название и автора.

Подняла, отряхнула.

И Островский времени зря не терял, вылез из матраца. Поднялся, тоже отряхнулся.

— Ты картошку в нём на зиму хранишь?! - обращается к Алёне.

— Чего он весь кривой и неровный? Завтра от него у меня точно синяк будет, - обиженно «вставляет» глаз на место.

— Что бы ты понимал?! - оскорбляют неуважительные речи нежный слух.

— Он ортопедический.

— Сказала с таким видом, как будто золотой.

— Лучше. Анотомически подстраивается.

— Ага, - подофигел от энтузиазма Алёны Филипп.

— Я понял. Ну, нор-маль-но. Нормально, - успокаивает.

— У всех свои страсти - мордасти. Ты не одинока. Понимаю. Кто-то любит по-жёстче, кто-то помягче, - хрустит шеей, разминая её.

— Мы о матрацах говорим, Островский? Ты обещал, что прекратишь шутить. Скока можно?

— О них. Само собой о них. Ты о чём-то другом подумала? - невинно улыбается.

— Насчёт обещания...Вы не помогли. Оно с меня автоматически снялось…Спасибо, что подняла, новенькая, - ослепляет улыбкой, когда я протягиваю ему книгу.

— Клади её обратно и давайте доделаем дело. Надоело возиться. Слишком дорого ваш матрац моей психики обходится.

Мы встали на позиции, я послушно кинула книжку на прежнее место. И до моей комнаты из-за того что все поняли серьёзность, шли молча.

Почти. Пыхтели, сопели, кряхтели, пыжились, но считай молча.

— Всё. Можете не благодарить, - забирая книгу, кивает нам мажор и хочет уйти.

Алёна тянется к моему рюкзаку, чтобы взять оттуда ключа.

Но тут с того ни с сего, я решаюсь на нечто новое и невольно останавливаю её.

— Подожди. Филипп.

Реально ждёт.

Думала, уйдёт

— Что? В чём-то ещё помочь? - беззлобно интересуется.

— Нет. Я хотела спасибо сказать.

— Пожалуйста. Развлекайтесь на здоровье, - отмахивается второй брат и идёт себе прямо по коридору.

Хобася и нет его.

— Может тебе на диком это провернуть? - отмирает Колесникова.

— Гляди каков эффект. Простое «спасибо» получше газового баллончика.

— С диким не прокатит. Островскому просто книга увлекательная попалась. Ты не видела как он её сжимал, - достаю ключи, передаю их Алёне.

— Опиши, чтобы я поняла, - проворачивает ключи.

— Как голлум своё кольцо. Жаль, что я не заглянула под обложку, - сетую.— Узнала бы какая книга имеет шанс невозможно сильно нравиться мажорам.