Тот среагировал быстро. Вытащил из-под неё одеяло и накрыл их сверху.

— Так лучше?

Какое…

— Да.

Он оказался ещё ближе. Одеяло их соединило.

Мужчина удерживал вес своего тела одной рукой. Вторую он пустил по телу Ирины. Начал с плеч. Потом ниже… К груди. Ирина прикрыла глаза, когда почувствовала, как крупная ладонь опускается ей на грудь. Соски давно напряглись. И когда ладонь коснулась одного, Ирина вздрогнула.

— Тихо… Тихо… Ну что ты… Ириша, я знаю, что ты девственница. Это я… помню.

Его «помню» раскаленной пикой прошлось по нервам Ирины. Как удобно, не правда ли? Что-то помнить, а что-то нет. Ирина промолчала, внутренне съежившись. Она больше и слова не скажет.

Потом… Всё потом… Когда останется наедине с собой, выговорится и выплачется.

Дмитрий надавил одним коленом, раздвигая её ноги. Ирина пересилила себя и развела бедра.

Пусть…

Меньше вреда ей причинит. Мягкая ткань его брюк соприкасалась с её воспаленной кожей. Ирина именно так всё воспринимала. Каждое прикосновение слишком остро, слишком… чуждо.

Дмитрий усиливал напор, воспринимая её податливость за согласие. Он сжал сосок, поиграл с ним. Склонил голову и дотронулся до него губами. Ирина инстинктивно подалась назад, желая как можно сильнее вжаться в матрас.

Некуда…

Его губы обжигали. Действовал он осторожно, по крайней мере, не терзая её, не оставляя синяков. Боже… Она начинает думать, как жертва стокгольмского синдрома! Её собираются изнасиловать, а она мысленно говорит насильнику «спасибо» за то, что он бережно её насилует!

Боли не было. Была обида, что захлестывала девушку изнутри. Она надеялась… Она мечтала… Она ведь ждала его, когда он не пришел!

И вот… Дождалась.

Губы ласкали грудь, а рука двинулась дальше. Вдавливаясь в кожу, потрогала мягкий живот, который Ирина тут же втянула в себя, шипяще выдохнув. На животе он не задержался.

Когда пальцы Дмитрия коснулись её складочек, Ирина распахнула глаза и подалась корпусом вперед. Она не знала, что мужчина её жест расценил, как порыв найти его губы. И он дал то, что она якобы просила. Накрыл её губы своими.

Ирина задохнулась, хотела снова вернуться назад, но рука мужчины удержала, запутавшись в растрепавшихся волосах и зафиксировав затылок. Он целовал, как собственник. Как человек, имеющий право. Он ласкал и брал одновременно, раздвигая языком сомкнутые губы, проникая внутрь.

При этом посылая бедра вперед, показывая всю степень возбуждения.

Он был повсюду. Руки, губы, тело. Весь он.

В какой-то момент у Иры закружилась голова. Напор Коваля опрокидывал её не на лопатки — он отбрасывал её за черту, ту, откуда прежней не возвращаются.

Он трогал её. Там. Между бедер. Она чувствовала…

— Черт! — в какой-то момент Дмитрий прижался к ней горячим лбом. Он по-прежнему температурил, но ничто его не останавливало. — Ты сухая.

Ирина вцепилась в его кисть, пытаясь убрать ненавистные пальцы.

— Дим… Прекрати… Пожалуйста… Я тебя последний раз прошу… Это…

Он её не услышал.

Нырнул под одеяло с головой и развел её колени шире.

Ирина ойкнула. Его руки надежно удерживали её, а губы накрыли плоть. Ирину повело. Она знала про куннилингус. Знала, что многие мужчины никогда его не делают даже женам и постоянным партнершам. Ей хотелось испытать его на себе. Почему бы и нет? В её представлении между людьми, которые любят друг друга и которые строят отношения, не может быть каких-то запретов.