– Боже… – тихо пробормотала она. – Я совсем забыла про плату. Мне говорили, что работа ходока стоит дорого, а у меня сейчас совсем нет денег.

– Евдокия, мы…

– Но не волнуйтесь! – торопливо заверила его матушка Евдокия. – За северным яром у меня есть имение, доставшееся мне от отца. И если вы согласитесь забрать его, то я…

– Погоди-погоди, – прервал ее излияния Первоход. Он взглянул на Ставра и спросил: – Что ты думаешь про ее имение, ходок?

– Я думаю, что не возьму с нее ни медяка, – гордо проговорил Ставр. – Ведь мы и так идем в Гиблое место – с ней или без нее. А что думаешь ты, Первоход?

– То же самое, – сказал Глеб. – Мы не возьмем с тебя денег, проповедница. Не возьмем, потому что сами идем в Гиблое место. И хватит об этом.

Евдокия хотела еще что-то сказать, но Глеб от нее уже отвернулся. Он вынул из кармана холщовой куртки коробку с бутовыми сигаретами, глянул в сторону большака и задумчиво произнес:

– Интересно, скоро ли вернется парнишка? У меня уже брюхо сводит от голода.

В подземелье было холодно и царил полумрак, подсвеченный тремя воткнутыми в волглые стены факелами. Два охоронца, прозываемые Липа и Ивач, чувствовали здесь себя неуютно.

Они сидели на лавке в двух саженях от накрытой полотном клетки, из которой доносилось хриплое дыхание твари. Охоронец Липа, крутоплечий, с толстой, бычьей шеей, покосился на клетку и негромко пробурчал:

– Не нравится мне это чудовище, Ивач.

– Мне тоже, Липа, – отозвался второй. – Меня от каждой твари, которую привозят сюда ходоки, бросает в дрожь.

– И меня, – признался Липа. – Но от этой особенно. Как думаешь, почему Крысун запретил нам на нее смотреть?

Ивач усмехнулся в черную бороду.

– Известно почему. Вдруг мы всем разболтаем, что это за чудовище. Крысун не доверяет даже собственной тени, чего уж говорить про нас, простых охоронцев.

Липа вздохнул.

– Да, ты прав. Но, чует мое сердце, что-то тут не так. – Липа снова покосился на клетку и хрипло добавил: – У меня нехорошие предчувствия, Ивач.

Ивач тоже посмотрел на клетку, затем отвел взгляд и хмуро процедил:

– Хватит тебе каркать, Липа. У меня даже голова вспотела от твоих речей.

– Говорю тебе: эта тварь себя еще покажет, – упрямствовал Липа. – Помнишь чудовище, которое привезли из Гиблого места братья ходоки?

– С кусачей головой на хребте и жалящим хвостом?

– Ну.

Ивач помрачнел.

– Помню, – буркнул он. – Как такое забыть? Эта тварь сломала клетку и растерзала двух купцов. А почему ты об ней говоришь?

– А потому, что тогда у меня тоже было нехорошее предчувствие, – ответил Липа.

Несколько секунд оба молчали, настороженно поглядывая на клетку. Наконец, Ивач вздохнул и задумчиво пробормотал:

– Не знаю, что тебе и сказать, брат… Я слышал, Крысун хочет выставить против этой твари трех оборотней. Что, ежели мы на нее поставим?

– На эту тварь?

– Ну.

– Гм… – Липа поскреб пальцами бородатую щеку. – А коли проиграемся? Что тогда?

– Ты ведь сам сказал, что у тебя предчувствие.

– Сказал, – согласился Липа. – Так, может, это оно и есть?

– Что?

– Да предчувствие. Поставим на эту тварь все деньги и проиграемся.