– Ты его видел? – спросила Сэм.

– Его?! Кого?

– Твоего приятеля!

– Моего приятеля?

– Да-да, твоего приятеля! Ты его видел?

– Что ты имеешь в виду, таракашка? Какого моего приятеля?

– Андреаса. Он был на этом катере.

– Да не смеши ты меня, черт подери!

– Он наблюдал за нами. Я видела его в кабинке.

– Ты думаешь, что он мог просто остаться внутри и не выйти? Это Андреас-то? – Он засмеялся. – Он обязательно бы вышел. Он же один из моих самых лучших друзей. Господи, таракашка, у тебя в самом деле какой-то пунктик насчет него. Он ведь тебе не нравится, да? На этом катере не было больше ни души. Твое сознание вновь выкидывает какие-то штучки.

– Мне это не пригрезилось. Там кто-то был в той кабинке. И я уверена, это был Андреас.

Ричард пожал плечами:

– Ты просто сходишь с ума, таракашка. В самом деле, может быть… когда мы вернемся обратно, тебе следовало бы съездить повидаться с Бэмфордом?

Она отвернулась и рассерженно уставилась в непроглядный туман, прислушиваясь к звуку удаляющегося катера, который набирал скорость. Когда тарахтение двигателя стихло, она услышала другой звук, похожий на отдаленный смех, медленно перекатывающийся по озеру, будто его несло ветром.

Не считая, конечно, того, что никакого ветра и в помине не было.

Пейзаж бесшумно проплывал за окном. Сквозь темные пихты пробивался солнечный свет. Сэм внимательно наблюдала за приплясывающей трехконечной звездочкой, трепещущей на краешке капота, словно танцор в немом фильме. Ей казалось, что она очутилась внутри плотного кокона. В машине стоял густой запах новой кожи. Сэм ласково погладила пальцами мягкую кожаную обивку сиденья, испытывая почти чувственное наслаждение от прикосновения к ней.

Справа дорога круто спускалась вниз, о чем предупреждали несколько дорожных знаков: толстые извилистые линии, две стрелки, черная и красная, и большой восклицательный знак. Ричард резко затормозил, и она уперлась ногами в нишу на полу под толстым ковровым покрытием. Странно было видеть Ричарда сидящим слева от нее за рулем. Она попыталась вспомнить, почему они оказались в этом «мерседесе», а не в их собственном БМВ. Она еще раз присмотрелась к ярко-зеленому капоту. Отвратительно. Отвратительный цвет для такой дорогой машины. Гадость ужасная!

Тормоза взвизгнули на крутом повороте, промелькнул небольшой домик с рекламой мороженого. Промчался встречный желтый автобус ПТТ.

– Тебе не кажется, что цвет этого автомобиля ужасный? – спросила она.

– Некогда мне было еще и о цвете беспокоиться, – отрезал он с сердитым выражением лица и резко увеличил скорость.

Покрышки заскрежетали по неплотно уложенному гравию, перейдя на визг и сцепляясь с полосой свежего гудрона. Машина виляла из стороны в сторону. Двигатель прибавил обороты, автомобиль стал подниматься вверх по холму, мимо придорожного столба и ряда деревьев с побеленными стволами. Деревья закончились, и «мерседес» со свистом мчался вверх по извилистой дороге; слева круто поднималась ввысь внушительная скала, а справа шел голый крутой откос, спускающийся к стремительной реке, которая на глазок становилась заметно мельче и уже.