– Хорошо, – решительно сказала Татьяна, не успел он пройти и половины расстояния. – Что вы предлагаете?

– Вы рассказываете мне, кто оплатил сделку, а я и мой бедный полковник с больной мамой оставляем вас в покое, – сказал лейтенант, самовольно повысив своего начальника в звании.

– Вы правы, двум умным людям всегда нетрудно договориться, – сказала Татьяна. – Покупателя я помню.

Очень высокий интересный мужчина чуть за сорок. Его фамилия Ефремов. Я еще спросила, не родственник ли он того Ефремова, который написал «Таис Афинскую». А звали его Александр Григорьевич.

– Очень хорошо, – обрадовался лейтенант. – А что вы еще можете про него сказать? Нам важны любые подробности. Может быть, вы помните, на какой машине он ездил. Или каким одеколоном пользовался? Или его профессию?

– Нет, – покачала головой Татьяна. – Одет он бью богато, оно и понятно, раз покупал такой огромный дом.

А работал он в торговле, но у нас не принято спрашивать, откуда у человека деньги. Мы не налоговая инспекция.

Машина.., какая-то импортная, но, честное слово, сейчас я уже не помню, какая модель. Я долго не хотела браться за эту сделку, он требовал, чтобы купчая была оформлена на совершенно постороннего человека, который к тому же не должен был догадываться о том, под чем он подписался.

Я понимаю, что это незаконно, что у меня могли быть большие неприятности, но я тогда только начинала работать. Я готова была продать что угодно и кому угодно, так как мне нужно было кормить моего малыша и покупать лекарства для больного отца. А эта сделка позволяла мне разом решить мои денежные проблемы как минимум на год.

К тому же покупатель заплатил мне тысячу без всякого договора, просто так, из благодарности. И скажите, кому от этого вред?

– Трогательная история, – сказал лейтенант. – А сколько лет вашему мальчику?

– Какому мальчику? – удивилась Татьяна.

– Ну тому, ради пропитания которого вы пошли на эту сделку со своей совестью. Тому, чья фотография стоит рядом с телефоном. Это ведь ваш сын? Сколько же ему?

– – Двадцать, – нехотя выдавила из себя Татьяна, совершенно забыв о своем двадцатипятилетии.

– Очень милый ребенок, – польстил материнскому самолюбию лейтенант. – Ну что же, мне пора. Не напомните ли еще раз, как отчество вашего покупателя?

– Алексей Григорьевич, – сказала Татьяна, тоже поднимаясь и оказываясь прямо перед лейтенантом.

– Вроде бы мне казалось, что вы сначала сказала Александр? – сказал лейтенант.

– Алексей или Александр, какая разница? Столько лет прошло!

– В этом вы правы, действительно без разницы, потому что ни Александру, ни Алексею вы тот дом никогда не продавали. Вы его выдумали только что специально, чтобы отвязаться от меня.

– Что вы от меня хотите? – опустилась на диван Татьяна и зарыдала. – Я не могу сказать вам его имя. Думаете, за что он мне отвалил целый кусок? За молчание. И еще добавил, что если я кому-нибудь назову его имя или как-нибудь иначе попытаюсь навредить ему, то мне крышка.

– Вам будет крышка, если вы его не назовете. За этим человеком идет охота, и он, разумеется, постарается убрать всех ненужных свидетелей, которые могут его выдать. Вы будете в числе первых.