— Опять с матерью?

— Он ударил ее в лицо. — Бритта кивнула несколько раз подряд. — А потом… потом я убежала. Если бы я была парнем, я бы ему показала…

— Было бы жалко, если бы твоя красивая мордашка досталась парню.

Бритта засмеялась сквозь слезы. Эльси продолжала укачивать ее в объятиях. Она знала, что Бритту легче всего утешить комплиментом.

— Но мне так жалко малышей… — сказала Бритта, немного успокаиваясь.

— А что ты можешь сделать?

Эльси представила себе двоих младших братишек Бритты, и горло перехватило от возмущения. Отец Бритты, Торд, превратил жизнь семьи в ад. В Фьельбаке все знали, что как только Торд перебирал, а это случалось часто, он бросался с кулаками на жену Рут, тихую забитую женщину, которая пыталась объяснять синяки собственной неуклюжестью, если ей вдруг случалось появляться на людях до того, как они пройдут. Детей он тоже не жалел. Больше всего доставалось двоим мальчикам. На Бритту и ее младшую сестру он руку не поднимал.

— Чтоб ему сдохнуть… Свалился бы по пьянке в воду и утоп.

— Бритта… Ты не должна так даже думать, не только говорить. Не бойся, с Божьей помощью все наладится. Как-нибудь наладится. Не бери грех на душу… Ты что — такие мысли!..

— С Божьей помощью? — горько всхлипнула Бритта. — Бог забыл к нам дорогу. И все равно мать каждое воскресенье ходит в церковь и молится. И что, помог ей твой Бог? Тебе легко говорить… у тебя родители добрые, и с малышней не надо возиться… — закончила она чуть ли не со злостью.

Эльси немного ослабила объятия.

— Нам тоже достается, Бритта. Мать похудела так, что одна тень осталась. Волнуется. С тех пор как «Экерё» налетел на мину, она только и думает об этом. Боится, что каждый отцовский рейс будет последним. Иногда сидит у окна и сморит на море, и смотрит… заговаривает она его, что ли…

— Это не одно и то же. — Бритта хлюпнула носом и высморкалась.

— Конечно, не одно и то же, но я только хотела сказать, что… а, ладно, забудь.

Она знала Бритту с раннего детства. Продолжать разговор было бессмысленно. Эльси любила подругу, но иногда с ней бывало нелегко — за своими собственными неурядицами Бритта не видела и не хотела видеть, что у других тоже есть беды.

На лестнице послышались шаги. Бритта поспешно вытерла слезы.

— К тебе пришли. — В комнату заглянула Хильма.

За ее спиной топтались Эрик и Франц.

— Привет!

Эльси ясно видела, что мать не в восторге от посетителей, но оставила ребят, не преминув, впрочем, добавить:

— Эльси, не забудь, ты должна отнести Эстерманам стираное белье, я его уже сложила. Через десять минут. И, надеюсь, ты помнишь, что в любой момент может вернуться отец.

Она спустилась вниз. Франц и Эрик уселись на пол — стульев в каморке у Эльси не было.

— Ей, похоже, не очень-то нравится, что мы к тебе заходим.

— Мать считает, надо держаться своего круга. Мы из одного круга, вы — из другого, почище. — Эльси явно их поддразнивала.

Франц хотел что-то сказать, но то ли раздумал, то ли не нашелся. Эрик внимательно смотрел на Бритту.

— Ты чем-то огорчена?

— Тебе-то какая забота? — огрызнулась Бритта и нетерпеливо вскинула голову.