— Слушаю вас?

Вид у Акселя Франкеля был усталый, даже измученный.

— Добрый день, меня зовут Эрика Фальк, я… — Она запнулась. Надо было подготовить хотя бы вступительную фразу.

— Дочка Эльси? — Аксель разглядывал ее со странным выражением. Усталость на его лице сменилась интересом. — Да… теперь я вижу. Вы очень похожи на мать.

— Разве?

— Да… очень. Глаза и рот… — Он даже слегка наклонил голову набок, всматриваясь в ее лицо. — Проходите. — Он отошел в сторону, пропуская ее в прихожую.

Она перешагнула порог и остановилась.

— Проходите, проходите, мы посидим на веранде.

Эрика быстро повесила пальто и прошла за ним на красивую застекленную веранду, чем-то похожую на веранду в их с Патриком доме.

— Присаживайтесь… — Очевидно, у хозяина не было намерения предложить ей кофе.

Она помолчала и откашлялась.

— Собственно говоря, я… — Голос почему-то плохо ее слушался. Она взяла разбег еще раз. — Собственно говоря, я зашла потому, что недавно оставила у Эрика медаль… Очень сочувствую вашему горю, — спохватилась она, — я…

Эрика даже заерзала в кресле — настолько нелепой показалась ей вся ситуация.

Аксель поднял ладонь и слегка улыбнулся — должно быть, хотел ее успокоить.

— Вы сказали что-то насчет медали.

— Да… — Эрика мысленно поблагодарила его за помощь. — Весной я разбирала вещи матери и наткнулась на медаль… нацистскую медаль. Мне стало любопытно, откуда она взялась… и почему мать ее хранила. И, поскольку я знала, что ваш брат…

— Смог он вам помочь?

— Не знаю… Мы говорили по телефону… потом я отнесла ему медаль и думала, он позвонит мне, если что-то выяснится… а мы были очень заняты, и вот… — Она замолчала.

— И вы хотели спросить, сохранилась ли ваша медаль?

Она кивнула.

— Простите, ради бога… я понимаю, что в такое время… а я беспокоюсь о какой-то медали. Но у меня так мало осталось после матери… — Эрика снова замолчала.

Надо было просто позвонить. Только теперь она осознала, насколько бестактным и бесчувственным был ее приход.

— Я понимаю, — сказал Аксель. — Очень хорошо вас понимаю. Поверьте, я, как никто, знаю, насколько важна для людей связь с прошлым. Даже если это какие-то неодушевленные предметы… И Эрик бы вас понял. Все эти вещи, которые он собирал годами… Вещи и факты — он не считал их неодушевленными. Вещи и факты рассказывают нам историю… Он, может быть, надеялся, что они смогут нас чему-нибудь научить.

Он отвернулся и долго смотрел в окно — казалось, на какой-то момент забыл о существовании гостьи. Потом взглянул на нее внимательно.

— Я обязательно постараюсь найти эту вещь… Но расскажите немного о вашей матери. Какой она была? Что за жизнь прожила?

Эрике вопрос показался странным, но просьба прозвучала так искренно и у него были такие грустные глаза, что она решила сказать все как есть.

— Какой была моя мать… Если честно — не знаю. Мы с сестрой — поздние дети, и хорошего контакта с матерью у нас так и не получилось. Вы спрашиваете, какую жизнь она прожила… — Эрика остановилась, не зная, правильно ли поняла вопрос. — Мне кажется, ей было нелегко… я имею в виду — жить. Мне она казалась очень собранной… и очень нерадостной.