Все то время, пока длилась польская кампания, Екатерина работала день и ночь. Она признается Гримму: «Одновременно прибывают четыре почтовые кареты, где-то задержанных неблагоприятной погодой, три или четыре курьера из разных концов мира, так что девяти довольно больших столов едва хватает, чтобы поместить на них всю эту груду бумаг, а потом, сменяя друг друга, четыре человека читают мне их с шести часов утра до шести вечера три дня подряд».

Она хочет сама войти во все детали операции. Однако, когда пленного Костюшко привезли в Санкт-Петербург, она отказывается встретиться с неудачливым поборником польского дела и с жестоким высокомерием говорит: «Он оказался дураком в полном смысле этого слова, ему такая работа совсем не по плечу». Коверкая его фамилию, Екатерина издевательски зовет его «бедный дурачок Костюшка». С таким же непочтением она относится и к Станиславу Понятовскому. Когда-то Екатерина сделала его королем против его воли, теперь, с той же спокойной уверенностью, она превращает его в пленника. Уже во время встречи на корабле, по пути в Крым, она видела в нем всего лишь побежденного партнера. Екатерина не понимает, как это она, столь ценящая в человеке силу характера, могла полюбить этот нежный цветочек. Ей даже не жалко Понятовского. Она его презирает. Пусть он закончит свои дни в комфортном заточении. Удалившись в Гродно, в окружении ничтожно малого двора, он не может и шагу ступить, не наткнувшись на русского часового. Ему уже за пятьдесят, он сломлен, желчен и ничего не ждет от будущего. Единственным утешением ему служат бесконечные воспоминания о счастливых днях, проведенных рядом с Екатериной. «Мемуары», которые он пишет, чтобы убить время, – это исполненный тоски рассказ о государыне, которая когда-то сделала его счастливым и которая теперь им пренебрегает. Настоящим королем он был не тогда, когда сидел на польском троне, а когда Екатерина принимала его в своей спальне.

Увеличивая путем захватов многочисленную семью народов России, Екатерина активно занимается и делами своей собственной семьи. Она хочет, чтобы преемник не разрушил созданное ею. Она все более склоняется к тому, чтобы не допустить до престола сына Павла и отдать трон внуку Александру. Укрывшийся в Гатчине Павел со все большей страстью предается муштровке своих солдат. Вокруг него все безмолвствует, трепещет и напряженно ждет. Сердце Павла радует лишь вид его одетых на прусский манер полков, которые он гоняет на маневрах до изнеможения в любую погоду. «Хуже всего, – пишет принцесса Августа Саксен-Кобургская, – видеть красивых русских солдат, изуродованных прусскими мундирами допотопного покроя времен Фридриха Вильгельма I. Русский должен оставаться русским, он это чувствует; каждый из них считает, что в рубахе навыпуск и с волосами, стриженными под горшок, он выглядит лучше, чем с косичкой и в куцем мундире: он страдает в Гатчине… Мне было горестно увидеть такую перемену, потому что я в высшей степени люблю этот народ».[151]

Выходки Павла отвращают от него даже тех, кого он хотел бы сделать своими ближайшими советниками, например графа Ростопчина.