Юрий с Николаем распахнутыми глазами смотрели на этот, словно пришедший из сказок, удивительный мир и, наслаждаясь его красотою, кружным путем шли к «Стекляшке». Память Николая не подвела: вскоре узкая дорожка привела к кафе. Они вошли в «Стекляшку», там их уже ждал Быстроног. Николай пробежался взглядом по залу — с прошлого года в нем почти ничего не изменилось, разве что краска стеклянных витражей слегка потускнела, а потрепанная зимними штормами лестница к морю жалобно поскрипывала на ветру.

В первом, зимнем, зале было немноголюдно. Разогретая вином и воспоминаниями о бесшабашной и полной радужных надежд лейтенантской молодости, веселая компания офицеров-отставников и их жен, сдвинув столы, отмечала встречу. За ними, забившись в угол, два контрактника-миротворца уныло чахли над стаканами с томатным соком. На летней открытой террасе, прячась в полумраке от любопытных глаз, жались друг к другу скоротечные, но пылкие парочки «курортных романов».

В отдельном закутке, для особо приближенных к хозяину «Стекляшки» Адгуру Бжании, он и еще трое местных парней погромыхивали костяшками нард и скучающими взглядами постреливали по залу, но остановиться было не на ком. Две разбитные бабенки из офицерской столовой томились над хилой закуской и графинчиком с водкой. Напрасно они принимали откровенные позы и строили глазки: эти коварные приемы, безотказно действовавшие на подвыпивших прапорщиков и сорокалетних капитанов, никак не воспламеняли темпераментных южан. Те, в предвкушении нового многообещающего заезда молодых «львиц», истосковавшихся в дальних гарнизонах по жаркой любви, не горели желанием растрачиваться на молодящихся дам «песочного» возраста.

Появление в зале новых лиц вселило было в дам надежду. Блондинка, сверкнув пышными ляжками, перебросила ногу на ногу и нацелилась на Кочубея, а гривастая брюнетка голодным взглядом заглотила Остащенко. Но, возникшая за их спинами хорошо знакомая дамам суровая физиономия особиста Быстронога похоронила все надежды. Прошедшие через дальние гарнизоны, «Крым и рым», они не понаслышке знали: «Командира бойся на плацу! Замполита — за трибуной, а особиста — со всех сторон».

— Коля?! Привет! Ты откуда?! — швырнув костяшки на доску, воскликнул удивленный Адгур и поднялся навстречу Кочубею.

В его коренастой, крепко сбитой фигуре и исполненных скрытой силы движениях угадывался бывший борец.

— Здравствуй, Адгур! Как поживаешь? — был рад встрече Николай.

— Нормально! Ты как, еще не женился?

— Нет, с тебя беру пример.

— И правильно! Настоящий мужчина — это после тридцати, — одобрил Адгур и, обернувшись, позвал: — Марина!

Из кухни выглянула миловидная девушка, и он распорядился:

— Для моих гостей лучший шашлык, вино от Феликса Цикутании и…

— Адгур, угомонись! Мы только кофейком побалуемся, — попытался остановить его Быстроног.

— Боря, ты меня обижаешь! Что подумают обо мне гости?

— Мы согласны на хачапури и графин вина, — предложил компромисс Кочубей.

— И шашлык тоже! — настоял на своем Адгур и, обратившись к друзьям, попросил: — Масик, Денис, Теймураз, извините, потом доиграем.