— Схема работы прежняя?
— До трапа его ведет московская наружка, а здесь подключаемся мы.
— Понятно! Как распределимся по маршруту?
— Тебе с Тимуром виднее.
— Мы принимаем его на выходе и ведем до автобуса. Водила и старший — наши люди, поэтому любой контакт Штабиста не останется без внимания.
— А как после поста на Псоу?
— Там ребята Тимура присмотрят.
Тот кивнул головой и подтвердил:
— Все будет нормально!
— Что со связью?! — уточнял Кочубей.
— Специальная, — и Тимур продемонстрировал болтавшийся за плечом громоздкий ящик.
— У меня не лучше. Военная, без такой-то матери не докричаться, — с сарказмом произнес Быстроног.
— Как всегда, связь есть, но не работает, — посетовал Остащенко и предложил: — Коля, лучше перейти на мобильники?
— Решено! — согласился Кочубей и распорядился: — Передай Тимуру фото Штабиста.
Юрий открыл кодовые замки на кейсе с аппаратурой спутниковой связи, вытащил пластиковый пакет с фотографией Стельмаха и отдал Тимуру.
— Ну что, Боря, теперь вперед! Не будем глаза мозолить! — поторопил Кочубей и вместе с ним и Остащенко сел в УАЗ. Тимур отправился на служебную стоянку, там, в стареньком мерседесе, его поджидали трое крепких и живых, словно ртуть, парней.
— Трогай, Женя! — распорядился Быстроног.
Через двадцать минут они подъехали к пограничному переходу Псоу. Перед ним было настоящее столпотворение. Быстроногу не помогли ни красные корочки удостоверения, ни командирский голос. Фруктово-овощная река подхватила УАЗ и медленно понесла его к полосатому шлагбауму. Она «плескалась» в битком набитых капроновыми мешками москвичах, жигулях и тарантайках, растекалась золотисто-коричневыми ручьями по наспех сколоченным торговым прилавкам, чавкала и сочилась бурыми ручьями по асфальту. Через сорок минут они, наконец, добрались до поста. Сержант-пограничник усталым голосом потребовал:
— Документы!
Тут же за его спиной возникла алчная физиономия в мышином мундире. В воздухе мелькнула красная корочка — удостоверение Быстронога, и таможенника как ветром сдуло. Пограничник, не став проверять документы, нажал на кнопку, и шлагбаум взлетел вверх. Они въехали на мост и через сотню метров оказались на абхазской стороне. Здесь повсюду о себе напоминала прошедшая гражданская война. Посеченные осколками стволы платанов и эвкалиптов походили на тела зараженных чумой. По обочинам валялись ржавые остовы машин. Закопченными глазницами-окнами печально смотрели на мир брошенные дома. Казалось, смертоносное дыхание войны убило все живое.
— Да, натворила война тут бед! — проводив взглядом изрешеченную пулеметной очередью автобусную остановку, печально произнес Кочубей.
— Если бы только здесь! А в Чечне? В Грозном камня на камне не осталось! — напомнил о другой трагедии Остащенко.
— Мерзавцы-политики! Всех бы их к стенке!
— Ага! За ними такие «бабки» стоят, что тебе, Коля, и не снились!
— Юра, не все деньги решают. Это им еще аукнется.
— Коля, Юра, давайте не будем о грустном. Лучше обратите внимание вон на ту гору, — и Быстроног махнул рукой на вершину, густо поросшую сосновым лесом.