Шестизарядник Бешеного выскользнул из его пальцев, тогда Новаго достал другой, не сразу нащупав рукоятку.
Он умирал, но единственной мыслью, еще бившейся в мозгу, была: «Убить! Убить!»
Кровь начала затекать ему за пояс джинсов. Сихали Браун опустил бластер, а Новаго выронил свой. Медленно и осторожно, как очень пьяный человек, Айвен Новаго нагнулся, качаясь, за оружием и рухнул головой в пыль.
Тимофей подошел к нему, ногой отбросил бластер. Глаза Айвена начинали стекленеть, но, как только Браун появился в поле его зрения, они как будто прояснились.
– Ты… – прохрипел Новаго. На его небритой щеке отпечаталась серая пыль. – Ты меня… Я… Грех… «Не убий», а я… Грех…
Посиневшие губы Бешеного приоткрылись и застыли. Взгляд остановился, упертый в небеса, словно указывая дорогу в райскую обитель, да вот только черную душу Ивана Новаго, отягощенную злом, влекло к себе адское пекло.
Браун оглянулся. Город просыпался, словно в сказке, когда рыцарь побивает Кощея, мечом снимая заклятие. Город оживал, люди выглядывали из дверей, показывались в окнах, слышались вопросы и доносился один и тот же ответ: все кончилось.
Глава 24. Впадина Яу
– Сделаем в лучшем виде! – уверили Боровица возбужденные эмбриомеханики. Их небритые лица сияли, да и во всем городе чувствовалось сильное оживление. Избавившись от засилья беспредельщиков, от угнетающего страха, люди радовались простой возможности ходить, где вздумается, говорить без опасения попасть на линию огня. Правда, не все жители Порт-Фенуа испытывали благодарность – Сихали Браун сделал за них грязную работу, верно, так ведь он людей убивал…
Впрочем, Тимофей мало обращал внимания на щепетильных снобов, способных прогибаться под властью подонков, но не находивших в себе сил освободиться, ибо в их трусливых душонках гнил многолетний страх. Да и разве он для них старался?
Зато работники «Эмбриотекта» сразу записали Брауна в лучшие друзья и готовы были в лепешку расшибиться, лишь бы угодить Сихали и его товарищам.
Всей толпой они прошествовали к докам и торжественно выкатили десять эмбриофоров – матовых многогранников, глухо рокотавших сглаженными ребрами по металлопласту. Активированные по очереди, поликристаллы были бережно спущены в эмбриотехнические доки, каждый в свой. Открылись выпуски бункеров со спецрастворами – в чистой воде закрутились мутьевые потоки, а гулявшая по поверхности белая пена моментально приняла грязный оттенок. Процесс пошел.
Пользуясь своим положением, Браун поднялся на площадку ЭТ-дока с номером первым и глянул в бурлившую воду. Муть осела, и эмбриофор на дне был виден достаточно отчетливо. Вот только виднелся уже не шар – механозародыш как будто растекся, вспух, правильные затесы граней отекали, словно оплавляясь. Шла фаза подращивания.
Шатаясь, испуская облачка пузырей, сгусток расплывался и ширился, пока не занял половину дока. Угловатая, коричневатая масса приобретала округлые очертания, вплотную приближаясь к обводам батискафа. В ней проступали быстро меняющиеся пятна, желтые, красные, россыпью – белые. Потом во все стороны полезли короткие и длинные отростки эффекторов, они слепо шарили по дну, поднимая облачка мути и всасывая ее, загребая короткими рывками. Басистое, прерывистое гудение шло от плещущей воды, тяжелые вибрирующие звоны и мокрый хруст.